XVII
Экономические возможности использования карагасского оленя.
Карагасскому оленю предстоит большая будущность. Общепризнано, что он лучшая разновидность домашнего северного оленя в мире 1).
1) Керцелли С. В. Карагасский олень и его хозяйственное значение. Северная Азия, 1925 г.. № 3, стр. 87—92.
Его предполагается использовать, как производителя, для постановки опытов по выведению новой улучшенной породы оленя. Карагасский олень является наиболее прирученным из всех видов оленей. Он да еще только норвежский олень вполне правильно доятся. Он дает высокого качества молоко с высоким % жира (колеблется где-то в пределах 20%%). Принимая во внимание, что коровье молоко содержит около 4% жира, нельзя не предвидеть того, что в свежем виде оно должно быть превосходным продуктом питания для группы больных (отсюда его курортно-лечебные возможности), а в виде сыров иметь сбыт, как продукт экспорта. Несомненно правильно поставленный удой и улучшение породы должны увеличить его молочность. Как мясное животное, одень дает высокого качества мясо - равное по вкусу и цене даже дичи. Мясная продукция карагасского оленя опять-таки наиболее высокая сравнительно с другими видами оленей. Далее он, как и всякий другой олень, дает материалы, имеющие на рынке значительную ценность - рога, как поделочный материал и украшения, волос как набивочный материал; кожа его поддается выделке под лучшую замшу; если дешев его мех, то мех молодых оленей - выпоротков и пыжиков ценится высоко, а мех с его ног - камасы являются незаменимым материалом для шитья теплых сапог, столь необходимых для нашего севера. Наконец при перечислении свойств карагасского оленя не следует забыть его специальные свойства, как упряжного, верхового и вьючного животного при особенностях сибирского рельефа и климата.
Все это говорит за то, что над карагасским оленем стоит поработать, т. к. это экономически целесообразно. Ведь в Сибири огромные пространства как на севере, в полосе тундры и тайги, так и в пределах высокогорной тайги обречены на полную бездеятельность, ибо они непригодны ни для какой культуры. Зато это наилучшие места для оленей; в этих местах выковалось и создалось это удивительное животное, и оно призвано привлечь эти места к их хозяйственному использованию. Я себе представляю в будущем эти моховища, эти осоковые кочкарники, эти унылые тундры, превращенные без всяких мелиоративных работ в пастбища для оленей. Огромные стада этих животных могут выкормить наши пустопорожние пространства Сибири. Рациональное оленеводство явится тем более рентабельной формой хозяйства, что уход за оленями в высшей степени прост и несложен, а его неприхотливость при нахождении круглый год на подножном корму требует чрезвычайно мало затрат.
Не предрешая, какие формы должно принять карагасское оленеводство - избенное 2)
2) Керцелли С. В. Избенное оленеводство и его значение в сельском хозяйстве. П. 1919 г.
или иное, я считаю долгом указать, что из всех видов домашнего северного оленя карагасский вид заслуживает более других, чтобы с него были начаты опыты по рационализации нашего оленеводства.
ХVIII
Заканчивая свой очерк об оленеводстве у карагас, считаю не лишним сделать несколько выводов о его будущем. Прежние старые устои быта карагас в силу тех об'ективных данных, которые их окружили, сейчас должны быть радикально изменены: форма их хозяйства должна примениться к новым условиям тайги. Тайга выжигается русскими, и зверь из нее уходит. Тайга заселяется русскими - они захватывают луговые пространства, корчуют ее, пашут прежнее лесное пространство; русские неуклонно движутся с севера все дальше в горы вверх по долинам рек, превращая прежние промысловые угодья в поля земледельца. Русские таежники забрались в самую глубь тайги и здесь строят избушки, живут, промышляют и эксплуатируют карагас. Русские крестьяне с наступлением охотничьего сезона с ружьями и собаками сотнями стекаются и выбивают белку и соболя из исконных карагасских земель. Но карагас мало, а русских делается все больше и больше. Скоро не хватит зверя на всех охотников. Русский придет и уйдет: у него охота - подсобный промысел. Карагас всегда в лесу - без охоты он погибнет. А тут пришла новая беда, появился «червяк» (шелкопряд) и ест тайгу: тысячелетние кедровники погибли. «Червяк» широким фронтом движется на запад с востока, и где он прошел, там не осталось ни чего, кроме скелетов лесных великанов.
Все так складывается, что надо искать выхода из создавшегося положения. Сами обстоятельства заставляют искать новые формы хозяйства. Если мы предоставим карагас самим себе, из 416 человек выживут только единицы, и, быть может, не придется тогда говорить о маленьком народе карагас, а о последних остатках карагас, сметенных русской культурой с лица земли и исчезнувших окончательно при советском строе. Но Комитет Севера принимает срочные меры к возрождению из вполне здоровой физически и нравственно ячейки, которую представляют собой эти 416 человек, карагасского племени - строится культбаза с кооперацией, школой и проч., создается карагасское охотхозяйство, намечаются новые формы хозяйства у карагас.
Новая форма связана с оседлостью. Оседлость находится в прямом противоречии с современной формой их оленеводства, с тем режимом жизни, который устанавливает олень. Летом олень не может выносить ни паутов, ни мошки, ни жары - его приходится угонять в высокогорные тундры Белогорья, к вечным снегам саянских гольцов. К зиме карагас снова спускается в гайгу. Вечная кочевая жизнь, вечные передвижения и перемена места в поисках новых моховищ для оленей; ничего лишнего, ничего тяжелого в обиходе. Отсюда тип походного жилища со всеми его недостатками, виды пищи со всеми болезненными последствиями, форма ухода за детьми с огромной их смертностью и так далее. В былые времена, когда карагасы жили натуральным хозяйством, когда в тайге было много мяса, а олень и стада насчитывали сотни голов и кормили карагаса и молоком и маслом и жиром, когда они давали в изобилии шкуры для одежды и обуви, не требуя почти ухода, в это время практикующаяся ныне форма оленеводства была целесообразна. Но сегодня, при переходе на хлебное питание, на полное снабжение через кооперацию городской и сельской продукцией, при новых условиях жизни в тайге, нужна и новая форма оленеводства, связанная с оседлостью хозяина. Карагасу надо вырваться из заколдованного круга, обусловленного оленьим режимом.
Оседлая жизнь намечается уже среди безоленных и малооленных карагас. Эти разрушенные хозяйства и будут привлечены к образованию первой оседлой ячейки на культбазё. Но самостоятельно бросить кочевать всех карагас может заставить
только падеж оленей. Слишком сильна еще традиция, да и с мечтою о вольной таежной жизни, жизнью свободной птицы, трудно расстаться. Как характерные - приведу мечты одного старика карагаса. Он совсем обнищал и был устроен сторожем в кооператив - получал жалованье, ел хлеба вдоволь; работа легкая - «пустяковая». Но летом его заедала тоска. «Эх!» - говорил он, «бросил бы я все свое спокойное житье, если бы силы были, да ушел бы высоко в горы, да посидел бы над крутым обрывом в кедровнике у огонька. Эх! Хорошо бы было!» Когда я в 1925 году выехал из Сасырки, имея в составе экспедиции карагаса-проводника, взятого и? числа сасырских пеших карагас, мой проводник ехал долго молча, а потом сказал: «Мои карагасы там на Сасырке сегодня спать ночью не будут!» - «Почему?» - «Обо мне думать будут, ты меня взял с собой, я скоро горы увижу; а они когда увидят?! быть может, и не увидят совсем: кто без оленя, тот гор не видит!»
Но мы на нашей культбазе не собираемся посадить карагас на землю. Он природный охотник, и никто лучше его не может освоить тайгу. Мы собираемся так организовать его хозяйство, чтобы, оставляя его по прежнему по преимуществу охотником, вывести его из режима жизни, обусловленного современной постановкой оленеводства у карагас. Для этого семья карагаса должна перестать кочевать. Семья остается в теплом жилише на культбазе, семья обзаводится молочным скотом, семья ест печеный хлеб вместо вечной «лепешки». Осень и зиму карагас проводит с оленями на промысле в тайге. Но если в условиях бродячей жизни ему надо было 15 оленей, чтобы передвигаться с семьей, то в условиях оседлой жизни ему надо 3 оленя. Этот вопрос совершенно в указанном направлении разрешен до нас давно уже окинскими сойотами. Как показало обследование руководимой мной сойотской экспедиции в 1926 г., сойоты сидят весь год со скотом, а на время промыслового сезона отправляются на трех оленях в тайгу, оставляя всю семью дома. Вопрос о летних выпасах оленей также решен сойотами весьма благополучно. Все они имеют нескольких коллективных пастухов, которые пасут в течении лета за небольшое вознаграждение оленей в гольцах. С наступлением осени они спускаются с гор и раздают хозяевам оленей. Так же следует решить вопрос и о карагасских оленях. Нет никакой надобности всему племени укочевывать на вершины Саян, где все от мала до велика обречены на полное бездействие, т. к. ничего в условиях жизни на высокогорной тундре и делать нельзя. Карагасы в целом остаются на культбазе. Женщины ухаживают за скотом, мужчины косят траву, делают новые расчистки, а с оленями ушли в гольцы несколько пастухов, на обязанности которых лежит как охрана стад, так и доение оленух. Тот путь, который проделали окинские сойоты, дойдя эмпирически и болезненно в долгий срок до новой формы хозяйства, проделать должны карагасы быстро и безболезненно под мудрым руководством Комитета Севера.
Проф. Б. Петри.
Иркутский Государственный Университет.
Кабинет Этнографии.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Легенда о происхождении домашнего оленя.
Записана со слов карагаса А. Е. Тулаева в присутствии других стариков. Ключ Арсаной, р. Бирюса.
Один карагас ходил и искал, на чем бы ехать промышлять. Давно это было. У карагас и оленей тогда своих не было. Встретился ему человек. «Что ищешь?» - «Ищу на чем бы ехать промышлять». - «Иди на зеленый мыс на вершине Уды, там ходят два оленя. Белый и черный ходят. Белого я поймал - он смирный, а черного не поймал - дикий. Я белого пустил - мне не надо. Бери его, у тебя скот будет». Карагас пошел и поймал. От этого белого оленя все карагасские олени пошли. С тех пор у нас олени завелись.