Восточный Саян. Перевал Федосеева, Агульское озеро, Долина Орзагая, Ледник Кусургашева, Агульские Белки, Первая Фомкина, Вторая Фомкина речки

||

Авиа - конно - пеший, плюс сплав 2007

||

Маршруты по Тофаларии

Свой кошмар всегда лучше чужой гениальности

.........................................................................................................................................................................

В ГОРАХ
ВОСТОЧНОГО САЯНА
2007

(заметки кинематографиста)

фотографии
А.СВЕШНИКОВА
Н.БОРСУК

Картина, открывшаяся перед нами, достойна отдельного описания! Мы летели над центральной частью Восточного Саяна, увидеть которую я мечтал давно, но даже не надеялся, что удастся не просто её увидеть, но и заснять. Нам удивительно повезло с погодой. Воздух был прозрачным, чистым. Островерхие гольцы причудливыми очертаниями рисовались на фоне синего неба, между ними вдруг открывались глубокие провалы, рассечённые блестящими лентами горных рек. Некоторые горы были покрыты зелёной лиственничной тайгой почти до самого верха и напоминали театральную кулису со складками. Другие представляли собой нагромождение разноцветных скал, будто в спешке разбросанных детской рукой, на которых не было ни единого деревца, только мох да лишайник. Среди этих нагромождений сверкали зеркальца каровых озёр. Но самое удивительное было в масштабах представшей перед нами картины. Весь этот удивительный мир, кажущийся сверху игрушечным, на самом деле потрясал своей грандиозностью! То, что проносилось под нами, обойти было невозможно за один летний сезон даже хорошо подготовленной группе туристов. Отсюда, сверху, абсолютно ясным становилось то, что бродить по Восточному Саяну можно всю свою жизнь, и всё равно не успеешь забраться на все вершины, пройти по долинам всех рек, посетить бесчисленное количество горных озёр! Не знаю, возможно и есть горы, способные иметь такую же притягательную силу, как Саяны, но мне с ними не приходилось встречаться. Даже Алтай, являющийся как бы продолжением одной горной системы, совсем не похож на Саяны.

Центральная часть Восточного Саяна.

Параллельно съёмкам я, глядя на открывающиеся перед нами пейзажи этой неповторимой горной страны, пытался сориентироваться. Под нами блестела лента большой реки, и мне вдруг показались очень знакомыми её очертания. Серёга тоже как-то подозрительно поглядывал вниз. И тут вдалеке среди горных хребтов мы узнали хорошо знакомый нам пик Эдельштейна и ледник Стальнова под ним, где в 2004 году мы снимали фильм «CIRCUS». Сомнений быть не могло! Соответственно, под нами был Кизир! Но это означало, что мы отклонились от нашего маршрута как минимум километров на 70-80! Я сказал об этом Алексею по ларингофону. Тот возразил, что этого не может быть. Но Сергей и я не спутали бы эти горы ни за что. Мы исходили их своими ногами, к тому же тайга внизу была «чёрной», то есть пихтово-кедровой, а такая растёт только с этой стороны Саян. Вскоре я убедил в этом нашего пилота, и он ответил, что по-видимому произошёл сбой в работе навигатора...
Вертолёт резко повернул на север. И мы полетели над Кинзелюкским хребтом. Теперь было понятно, что нам удастся-таки увидеть знаменитый Кинзелюкский водопад! Я, честно говоря, был счастлив, хотя и понимал, что мы попадаем на дополнительную оплату, так как пошёл уже второй час полёта!
Но самые большие переживания вызывала у меня неустойчивость камеры. Я изголялся, как мог, но вибрация передавалась на неё, несмотря на резиновые растяжки и включенный оптический стабилизатор. Было ясно, что основная часть материала уйдёт из-за этого в брак!..
В очередной раз я проклял свою «бедность», не позволившую заказать специально для воздушных съёмок космический гироскоп. Только с ним можно было бы добиться идеальных мягких панорам!

Вскоре показалась долина реки Кинзелюк. Тогда же, в 2004-ом году, мы втроём с Виктором Михайленко и Андреем Федченковым пытались пешком пройти вдоль этой реки к верховьям, но нам просто не хватило времени, так как путь оказался неимоверно тяжёлым и длинным.
Сейчас мы смогли убедиться в этом, глядя на зелёную тайгу в её глубокой долине.
Наконец, справа заблестело Верхнее Кинзелюкское озеро, из которого изгибающейся лентой срывался вниз знаменитый трёхсоттридцатиметровый водопад! Удастся ли нам пешком дойти до него, чтобы снять это природное чудо вблизи?
Я попросил Алексея сделать ещё один круг у водопада, чтобы более подробно его заснять.

Кинзелюкский водопад.

С севера от водопада мы увидели Медвежье озеро – ещё одну жемчужину Саян. Но наш путь лежал на восток-северо-восток, к озеру Агульскому, к главному кордону Тофаларского заказника. Вертолёт пролетал над местами, по которым должен был проходить маршрут нашего автономного пешего похода. Поэтому, естественно, мы с особым вниманием всматривались в незнакомые нам пока долины и хребты. В одной из рек я узнал Орзагай – главную «путеводную артерию» маршрута. Рядом с ним, к сожалению, с другого борта, ненадолго открылся ледник Кусургашева. А минут через десять горы под вертолётом «разверзлись», и мы полетели над голубой гладью Агульского озера, с которым будет связана одна из самых больших по времени частей экспедиции.

Таким перед нами впервые открылось Агульское озеро.

Озеро вытянулось на одиннадцать километров в направлении с севера на юг и окружено было живописными горами. На северном его конце, в месте, где по причуде природы впадала река Сигач и сразу же вытекала река Большой Агул, мы заметили домики кордона заказника. Там же, как мне объяснил Алексей, находилась единственная посадочная площадка, где мог приземлиться «Ми-8». Но, когда мы начали снижаться, то увидели на этой площадке разноцветные шатры палаток. Пришлось заходить ещё на один круг вдоль озера. Мои ребята нервно поглядывали в сторону кордона.
Пока вертолёт делал круг, палатки убрали, и минут через пять мы были на земле.
После двух часов «на ветру», да ещё сидя в неудобном положении, я еле держался на ногах, в ушах звенело, а в глазах всё плыло. И потому, когда к вертолёту подошёл Владимир Богатырь – в пробковом шлеме, с ручкой и записной книжкой, в окружении нескольких человек, и начал с воинственным видом допрашивать Алексея, я мало что соображал. А когда он обратился ко мне (так как «добрые люди», включая Речкину, быстренько объяснили, кто тут главный), то я не нашёлся ничего ответить, кроме как: «Вы Богатырь?.. Потом, потом всё объясню. Вот сейчас вертолёт улетит, и мы поговорим...»

На Агульском озере нас встретил недружелюбный Богатырь.

Лидия Ивановна тоже что-то пыталась рассказать Владимиру Захаровичу (о каких-то исконных Тофаларских землях, которые входят в территорию заказника). Богатырь был непреклонен и, мягко говоря, «послал всех далеко и надолго». Но вещи всё-таки были выгружены, и вскоре «Ми-8» со всей честной компанией взлетел и направился в сторону Верхней Гутары...
Этого я и хотел. Главное – мы были на Агульском озере, остальное - дипломатия, которую я взял на себя, начав длинный и воодушевлённый рассказ о нашей экспедиции и фильме о Федосееве, обращённый к директору заказника и его окружению.
Через пол-часа мы с Богатырём были почти что друзьями, так как он загорелся желанием сделать с нами фильм, на что я в принципе согласился, пообещав позже подробно оговорить с ним «все нюансы».
Нашу экспедицию «разместили» на острове напротив центрального кордона в специально отведённом для «гостей» месте с видом на озеро и туалетом, представляющим собой множество брёвен с отверстием посередине, положенных над огромной ямой.
Этот тяжёлый день был окончен. Мы разбили лагерь и, наконец, выпили горячего чая.

3 августа.

Вчера вечером, когда вся моя уставшая команда сидела у костра, пред нами было «явление Чёрного Зайца». Серёга и я заметили какое-то движение на тропинке, ведущей к туалету. И когда мы встали и подошли ближе, то были буквально ошарашены представшим зрелищем: по тропинке не спеша шёл к нам огромный Чёрный Заяц. Он, действительно, ШЁЛ. Потом остановился, внимательно посмотрел на нас, развернулся и так же медленно пошёл обратно. Такого размера зайцев мы с Серёгой не видели никогда, да ещё чёрного цвета! Я хотел побежать за камерой, но было уже совсем темно, поэтому я оставил идею попытаться этого зайца снять. Самое интересное, что спустя минут пять на том же месте появился ещё один чёрный заяц, только поменьше.
Утром мы спросили Владимира Захаровича о наших ночных гостях.
-Чёрные-то? – сказал Богатырь. – Да ходят здесь, никто их не трогает. Давно ходят...
Сегодняшний день мы посвятили обустройству лагеря на Агульском озере и подготовке аппаратуры к съёмкам (после полётов необходимо было сделать профилактику). А Захарыч, как единодушно с этого дня мы стали называть директора заказника, провожал тем временем своих друзей, гостивших в заказнике несколько дней и уплывающих сегодня вниз по реке на катамаранах. Я был рад, что мы пока ничего не стали снимать с Богатырём. Честно говоря, я ещё не был к этому готов. Мне казалось, что «из плена Речкиной мы угодили в плен к Богатырю». В этом была доля истины.
Ребята начали строить деревянную раму для катамарана, так как нам предстояло перемещаться на нём по озеру в южный конец, откуда начнётся автономный пеший поход к Кинзелюкскому водопаду, а затем с помощью него же сплавляться почти 280 километров по Агулу до деревни Новомариновки.

Сергей и его деревянная рама.

4 августа.

Сегодня целый день мы с Надюшкой снимали. Предварительно поговорив с Захарычем и наметив кое-какой план, я в итоге согласился, что третью часть нашего фильма, которую предполагалось посвятить природе Саян, мы назовём «Тофаларский заказник», и «главным героем» её будет Владимир Богатырь.
Таким образом я не шёл ни на какие компромиссы. Захарыч оказался чрезвычайно интересным человеком и обаятельнейшим персонажем! Он прекрасно говорил – чётко, доходчиво, с юмором, у него было выразительное лицо, на котором можно было прочесть бесчисленное множество настроений и эмоций. Короче говоря, снимать Богатыря было большим удовольствием, и впоследствии я ни разу не пожалел, что эта часть фильма стала у нас «Богатырской», хотя в личных отношениях случались у нас разные моменты – от искренней любви до обиды и даже неприязни.
Как в последствии скажет Серёга: «Не встречал я в своей жизни более противоречивого человека, чем Захарыч...» Но и не может быть однозначной большая личность, коей, без сомнений, является Богатырь.
Сегодня же мы узнали, что Владимир Захарович – потрясающий поэт. Уникальный, поскольку тема его стихов – жизнь в тайге, и написаны они настоящим «таёжным языком», которым автор мастерски пользуется в своих строчках. Но при этом всё детство Захарыча прошло в Москве, там у него живёт мама в старом сталинском доме на Кутузовском проспекте, а сестра Света – художник, и обитает она в Париже со своим мужем-французом.
Много интересного узнали мы сегодня про нашего «главного героя». Кроме прочего также и то, что в этом году было совершено нападение на заказник, когда несколько дней на кордоне никого не было. Его жена Ольга, с которой он постоянно живёт и работает здесь, неожиданно сильно заболела, и пришлось Захарычу срочно отвозить её в город в больницу. И в эти несколько дней его отсутствия прилетал сюда вертолёт с «сильными мира сего». И настреляли, наловили, а также наблевали и нагрязнили эти деятели столько, что хватило Богатырю на месяц уборки! Убили быка изюбря на солонце, постреляли крохалей на озере, натаскали сетями рыбы...
А несколько лет назад, когда Богатырь выгнал отсюда заместителя мэра Нижнеудинского района со «свитой», на него завели уголовное дело, в котором инкриминировалось ему то, что он вырубил весь кедровый лес на Агульском озере и продал его в Китай!!! Сейчас это звучит смешно, да и тогда звучало так же, но вот Богатырю пришлось пускаться с Ольгой в бега, поскольку друзья предупредили его, что дело это серьёзное: «если не убьют, то почки отобьют наверняка...»
Многое из того, что мы услышали сегодня от Захарыча, потом вошло в наш фильм, поэтому не буду долго распространяться на эту тему.

Съёмки мы начали со скопы. Её гнездо находилось на высоком кедре над озером. Захарыч повёз к нему нас с Надей на моторке.
Богатырь волновался, так как давно не видел самца скопы, и у него закрались подозрения, что его тоже убили «гости» на вертолёте. Но, когда мы тихонько подплыли метров за двести к кедру, в небо вдруг взлетели две взрослые птицы, а в гнезде с помощью оптики мы рассмотрели и засняли двух маленьких птенцов. Богатырь был искренне рад, что вся семья была в сборе. Видимо, «отец семейства» немного гульнул «налево», но сейчас вновь вернулся к детям.
Сняли мы с Захарычем и красивый «ручной водопад», что летит с отвесной скалы изумрудными потоками на противоположном берегу озера. Очень красивое место – настоящий райский уголок в миниатюре! Рядом с водопадом Владимир Захарович прочитал мне в камеру своё самое любимое стихотворение «Мой дом». Оно станет ключевым и в нашем фильме, завершая таким образом Саянскую трилогию.
На ночь запланировали попытать счастья и попробовать устроиться с камерой в скрадке на южной оконечности озера и подождать там «зверя». Так как Серёга ещё строил катамаранную раму, а Виктор ему помогал и занимался хозяйственными делами, поехали мы опять с моим «верным оруженосцем» Надей. Надо сказать, что девушка наша приобрела уже немалый опыт работы, научилась различать оптику, разбираться в микрофонах, собирать и разбирать штатив. Главное, она всегда была рядом, и у меня не было необходимости несколько раз повторять свои просьбы во время съёмок. В последствии я, правда, совсем обнаглел и даже иногда просил её приготовить мне кофе или чай и «подать к камере». Было приятно и весело работать с Надей. И я искренне надеялся, что эта работа ей не в тягость.

Владимир Захарович Богатырь.

Часов в семь вечера Захарыч с Ольгой подъехали к нашей базе на моторке, ребята помогли нам погрузить аппаратуру, и мы помчались в противоположный конец озера. Был тихий летний вечер. По пути Богатырь рассказал несколько занятных историй, которые я заснял для фильма. Одна из них – о ловушке на волков, остатки которой мы наблюдали на берегу, другая – о случае, произошедшем зимой, когда подо льдом он как-то раз увидел необычного зверя. Зверь был гигантских размеров и медленно извивался под прозрачным льдом, заставив Захарыча вспомнить о Лох-Несском чудовище и прочих чудесах. И только спустя некоторое время тайна «чудовища» была раскрыта: им оказался огромный воздушный пузырь, который при движении Захарыча тоже начинал перемещаться.
- Честно говоря, - признался Захарыч, - я чуть было не наложил в штаны...
Далее наш путь лежал вверх по протоке Большого Агула, впадающего в озеро. Из-за прозрачной воды иногда создавалось ощущение, что глубины в реке не хватает, чтобы проехать на моторке. Но Захарыч уверенно гнал по извилистому узкому руслу, заваленному ко всему прочему упавшими деревьями. Мы попали в настоящий «берендеевский мир», где, казалось, не ступала нога человека, и за каждым поворотом протоки я ожидал увидеть нечто сказочное...
Захарыч сбавил скорость, а вскоре и совсем выключил мотор и начал перемещать лодку с помощью шеста. Говорил он шёпотом, заговорщически улыбаясь. Я подумал тогда, что из Богатыря получился бы неплохой актёр. Во всех его движениях, в звуке голоса чувствовалось, что он настоящий хозяин этих таинственных мест, и от этого ему приятно и спокойно на душе.
Скрадок, к которому мы подъехали в итоге, очень напоминал «избушку на курьих ножках», с одной стороны которой была протока Агула, а с другой – небольшое болотце. Домик, размером приблизительно три на три метра, стоял на островке, и его не сразу было заметно с воды. Искусственный солонец находился метрах в двухстах на другой стороне протоки, и его хорошо было видно через смотровое окошко и бойницу. Существовало и ещё одно, совсем крошечное отверстие в скрадке – слуховое. Захарыч подробно рассказал нам в камеру о солонцах, пожелал нам удачи и уехал, пообещав вернуться завтра утром. Мы остались с Надей одни.
Вначале, пока ещё не наступила ночь, мы решили внимательно осмотреть местность и установить камеру в скрадке. Вокруг были совершенно дикие места, и на какое-то мгновение нам даже стало жутковато. Уезжая, Захарыч подсыпал в солонец соли, сказав, что обычно изюбри приходят ночью или рано утром. В объектив камеры я хорошо видел это место. Но через час освещение упало, и мы приготовились ждать утра. Вся надежда была на то, что изюбри придут, когда уже можно будет снимать.
Эту ночь мы готовились провести в закрытом скрадке, молча, не куря (это было самым трудным для меня) и не ходя в туалет. Малейший шум или запах могли спугнуть пришедшего зверя, и тогда все усилия были бы напрасными.

Вид из скрадка на солонец.

5 августа.

Пока была хоть какая-то экспозиция, я наблюдал солонец в камеру. Но часов в двенадцать даже с повышенной выдержкой снимать было уже невозможно. Мы закрыли смотровое окно и пристроились в скрадке поудобнее. Стояла зловещая тишина, казалось, вся природа умерла или затаилась, готовясь к чему-то ужасному и непонятному. Как назло, нам с Надей страшно захотелось есть, пить, а потом и сходить в туалет.
- Ещё часик я выдержу, но потом всё равно пойду, - сказала Надя.
Я тоже чувствовал, что недолго протяну. Поэтому волевым решением мы открыли тихонько дверь и по очереди сбегали «в кусты». Я сел на порожке скрадка и, не удержавшись, закурил «последнюю сигарету». Лучше уж сейчас, под утро больше шансов прихода зверя.
Курил молча. Вначале было тихо. Но затем послышались чьи-то шаги с противоположной от солонцов стороны, прямо напротив крыльца - через болотину. Спустя несколько секунд всё затихло, а потом вдруг отчётливо сверкнули два глаза с зеленоватым отливом и раздалось фырчание, спутать которое я ни с чем другим не смогу никогда. Это был медведь! Он смотрел в мою сторону и пофыркивал. Я поспешил загасить сигарету и вошёл в скрадок, сказав Наде, что «там кто-то ходит...»

Лирическое отступление №2.

Каждая встреча с «царём зверей» всегда запоминается. Сидя с Надей в полной темноте в скрадке, окружённом совершенно дикой тайгой, я мысленно «пролистывал» в голове предыдущие свои «общения» с Михаилом Иванычем. А было их множество, и обо всех можно рассказывать долго и с упоением, поскольку наполнены они были обострённым чувством опасности, а иногда и страха, но всякий раз приоткрывали какую-то тайну в поведении загадочного хищника.
Медведь – удивительное и непредсказуемое животное, столкновение с которым далеко не всегда заканчивается миром. Впервые близко дикого медведя я увидел на Северном Урале в 2000-ом году, когда мы вместе с Виктором Федченковым и Виктором Михайленко бродили по территории Печоро-Илычского заповедника, снимая фильм, получивший в дальнейшем название «Урал. Верховье Печоры».
Был конец июля. Стояла неимоверная жара. После трёх недель мучительного подъёма вверх по реке Печоре (в нашем распоряжении был всего лишь слабенький моторчик в 3,3 лошадиных силы, и большую часть пути пришлось идти «в проводку») мы, наконец, очутились у подножья Уральского хребта и отправились в пеший поход к истоку Печоры и знаменитым каменным останцам на плато Маньпупунёр. И вот, когда позади был десяток непростых километров по тайге, оказались мы на склоне Яныпупунёра, хребта, параллельного Маньпупунёру, среди альпийской растительности в человеческий рост, карликовых берёзок и моря низкорослой голубики с огромными спелыми ягодами. Взобравшись немного на склон, приняли решение разбивать лагерь, так как для первого дня было пройдено достаточно, к тому же, хотелось с утра поснимать открывшуюся панораму Уральских гор, до которых мы так долго и трудно добирались.

Витя Федченков на подъёме на плато Яныпупунёр. Северный Урал. 2000 год.

И вот мы, сбросив рюкзаки, полулежали-полусидели, прикидывая – где удобнее расположить палатку, как вдруг у Вити Михайленко, находившегося напротив меня, расширились глаза и он стал указывать пальцем в направлении позади меня. Я оглянулся и замер от неожиданности: метрах в пятидесяти от нас в нашем направлении двигался огромный медведь, с длинной свисающей шерстью с белыми подпалинами. Двигался он неторопясь, лакомясь голубикой и заодно переворачивая камни в надежде найти там что-либо более «существенное». Я подкрался к кофру с камерой, вытащил аппарат, но тут вспомнил, что аккумулятор не подключен и закрыт «липучкой». Я попытался осторожно её открыть, но получалось всё равно громко, тогда резко рванул её, надеясь, что звука от этого будет меньше. Наш гость, находившийся уже метрах в тридцати от нас, встал на задние лапы, издал удивлённый и недовольный крик и бросился бежать. Михайленко успел сфотографировать лишь его убегающий зад. Я тогда страшно расстроился, а Витя Федченков сказал, что «...слава Богу, что мишка испугался звука относительно далеко от нас, произойди это ближе – неизвестно, как повёл бы себя наш непрошенный гость».
В последствии я убедился, что Виктор был абсолютно прав. Два дня спустя мы с ним столкнулись с другим уже медведем, что называется, нос к носу. Получилось, что мы продирались через кустарник к ручью, чтобы пополнить запасы воды, параллельно с мишкой. Но, видимо, жажда для всех нас была сильнее осторожности, поскольку «вылетели» мы к водопою буквально в одном месте, но нам удалось это сделать на мгновение раньше. И медведь, явно опешивший от нашей наглости, ломанулся обратно с негодующим рёвом. Близость зверя была настолько ощутимой (нас отделяли каких-то 8-10 метров!), что холодный пот выступил на и без того мокрой спине. Но самым интересным было то, что никуда этот медведь не ушёл. Его любопытство было так велико (что за беспардонные твари опередили его!), что минут через пять он вышел к нам с противоположной стороны, метрах в двухстах, и долго ещё ходил, ломая кусты и заставляя нас с Виктором нервничать. Но и в тот раз мы не сумели медведя заснять. Все встречи были совершенно неожиданными, да к тому же думать приходилось не столько о съёмках, сколько о собственной безопасности (оружия в той экспедиции у нас с собой не было)...
Но самой «медвежьей» была у меня всё та же, уже известная читателю, экспедиция в Забайкалье в 2005 году. Причиной появления в Забайкалье большого количества косолапых в тот сезон были лесные пожары в Хабаровском крае. От горящей тайги медведи и прочее зверьё ринулись на запад. И когда мы разговаривали с местными жителями в Чаре, то услышали немало неприятных историй о встречах с «дядей Мишей».
Так, говорили, что «цари зверей» настолько потеряли страх, что стали выходить на железнодорожные станции и переезды БАМа, мешая (!) движению поездов и задрав насмерть уже двоих работников-путейцев. А один случай, произошедший на разъезде «Наледный», заслуживает отдельного описания.
Женщину, обслуживающую этот разъезд, рассвирепевший медведь загнал в служебное помещение и держал осаду несколько дней, пока не подоспели охотники с ружьями и не убили зверя. Женщина эта натерпелась страха, можно себе представить!
Но вернусь к нашим событиям.
Мы с Витей Михайленко сразу озадачились проблемой «охраны» нашей немногочисленной экспедиции от мишек. Ружья у нас, опять же, с собой не было. Из Москвы взяты были лишь две упаковки зарядов для ракетницы и несколько дымных факелов. Но, как мы прекрасно понимали, дымом и стрельбой далеко не всегда удастся отпугнуть такого огромного и свирепого зверя, каким является медведь. И потому мы решили всегда быть «начеку», не ходить по одному даже на небольшие расстояния и держать связь между собой, если не визуальную, то хотя бы по рации.
Как говорится, «гладко было лишь на карте»! Уже на первой нашей самостоятельной стоянке на юге озера Леприндокан, перед началом печально известного сплава по безводной реке Куанде, произошла наша встреча с «царём зверей».
Вечером, во время разбивки лагеря, я неожиданно услышал громкие всплески на воде. Бросив дела, я поспешил к берегу, желая узнать, что же там происходит – неужели какая-то огромная рыбина плещется в озере, в котором перед этим мы не смогли поймать ни одного приличного хариуса?
То, что я увидел – заставило меня вспомнить сразу все истории, поведанные нам в Чаре. Вдоль берега по воде неторопливо шагал медведь, озираясь по сторонам и совершенно не обращая внимания на мой громкий крик, которым я хотел предупредить ничего не подозревающего Витьку. Всё же мишка этот не подошёл к нам вплотную, а выбрался на берег и «начал заходить с тыла». Мы в панике разожгли костёр. Но и это не помогло. В итоге медведь всю ночь ходил вокруг нашей палатки и недовольно мычал, точь-в-точь, как корова. Мы, вооружившись топором и прижавшись друг к другу в центре палатки, так и не сомкнули глаз до самого утра.
Потом, когда подобные встречи стали повседневным «развлечением», спать мы всё же научились, но вот «оружия» нашего не выпускали из рук каждую ночь...

Виктор фотографирует следы нашего ночного гостя. Исток Куанды. 2005 год.

Медведи «преследовали» нас весь многострадальный сплав по Куанде. Причём интересно то, что их совершенно не пугал человеческий запах, они попросту его игнорировали! Особенно нас поразило, что когда мы таскали наши необъятные вещи, делая очередную обноску завала, буквально нашим следом почти всегда шёл медведь. То есть, пока мы перетаскивали первую часть вещей, а это всего-то метров 300 – 500, сверху наших следов появлялся чёткий отпечаток когтистых медвежьих лап! А ведь это означало, что мишка буквально идёт за нами по пятам! Какую цель преследовал косолапый – понять было трудно. Скорее всего, ему просто было любопытно. Медведь вообще – удивительно интересующийся зверь! А вдруг чего перепадёт?..
Но самые неприятные встречи с «царём зверей» случились у меня уже после всех несчастий, приключившихся у Сынийского водопада, когда я один возвращался за помощью.
Честно скажу, что для меня одиночное путешествие по непролазной тайге было приключением не из лёгких! Особенно, когда у тебя нет палатки, оружия, а всё продовольствие составляют лишь пакетик каши и горсть чая, да к тому же нервы на пределе, так как мысли о судьбе брошенного с переломанной ногой Виктора не дают покоя, и иногда мерещится по ночам чёрт-те чего!
Так, во вторую свою ночёвку, когда я наловил себе 10 крупных хариусов и «до отвалу» наелся, встала необходимость поудобнее обустроиться на ночлег, дабы попытаться хоть немного поспать, ведь впереди у меня было, как минимум, километров 70 блуждания по незнакомой тайге. Палить костёр всю ночь, честно говоря, не было сил. Я залез в спальник, накрылся склеенным из нескольких полиэтиленовых пакетов подобием непромокаемого чехла и закрыл глаза... И тут понял, что лежу я очень неудачно: на берегу реки, на своеобразном полуостровке, и ветер несёт мой запах от берега, и потому зверь меня совершенно не учует, подойдя вплотную, пока не наткнётся. Эту-то встречу и нарисовало моё больное воображение, когда я закрыл глаза и услышал чёткие шаги какого-то крупного существа буквально метрах в пятидесяти от меня в глубине «материка». Так я и лежал, периодически громко разговаривая и слыша какое-то кряхтение и шуршание рядом...
Утром, когда я, с трудом дождавшись рассвета, пустился в путь, с удивлением отметив, что за ночь меня так никто и не сожрал, километров через десять наткнулся на прикрытую ветками «медвежью похоронку». Известно, что медведь, задрав добычу, никогда не ест её сразу, предпочитая свежему мясу «забродивший деликатес». И вот я набрёл на мирно гниющую кабарожку, вокруг которой вился целый рой ос, прилетевших полакомиться медвежьей трапезой. Был уже конец августа, и осы в тайге совершенно озверели. Неоднократно я был ими покусан, случайно задев их гнёзда или даже просто пройдя в непосредственной близости от них. Причём полосатые гады пытались кусать в самые незащищённые места: губы, глаза, ладони... Когда в меня в очередной раз впивался десяток осиных жал, тайга содрогалась от нецензурных проклятий в адрес насекомых. Поэтому я поспешил побыстрее отойти от «похоронки». Недалеко был удобный мысок на реке, где можно было, наконец, напиться воды, сбросить рюкзак и выкурить свою вторую за долгий тяжёлый день сигарету. И вот я сидел, покуривал, когда боковым зрением уловил какое-то движение со стороны «похоронки». А потом раздалось характерное мычание, и я в очередной раз посетовал на свою неосмотрительность. Нельзя было здесь останавливаться. Ведь вовсе не секрет, что медведь, заставший кого-либо у своей добычи, автоматически считает его своим врагом и начинает «похоронку» яростно защищать! Будь я в более уравновешенном состоянии, конечно, я ушёл бы как можно дальше от этого места, но сейчас, разговаривая сам с собою вслух, пытаясь найти решение непростой задачки, которую подкинула мне судьба я, конечно, делал множество глупостей.
А косолапый уже нарисовался во всей своей красе, и было абсолютно понятно, к кому обращены его недружелюбные мычания. Честно говоря, я не сразу принял решение о своих дальнейших действиях. Прыгать в реку и пытаться перейти Сыни вброд – много шуму, да и река в том месте не очень подходила для данного варианта. Бежать что есть силы вдоль берега вперёд – но путь мой непроизвольно вначале приблизил бы меня к «похоронке», а это могло зверя спровоцировать. Короче говоря, надо было действовать, но как? И я решил «спокойно» докурить сигарету и для начала подняться во весь свой рост. Для медведя, как и для каждого зверя, очень важен размер противника. Поэтому я незамедлительно надел свой огромный рюкзак и даже встал на близлежащий камень, при этом громким голосом произнеся:
- Ну что, брат, возмущаешься? Мне на хрен не нужна твоя кабарга! Мне надо Витьку с гор вытаскивать. Иду я к людям, они мне помогут. А если ты меня сейчас сожрёшь, то и Витьке настанет кердык. Понимаешь, брат, вот такие дела!..
И говорил я прочую глупость – но голосом уверенным, громким и по возможности спокойным. Первой реакцией медведя был резкий выпад в мою сторону с громогласным рыком, от которого всё внутри у меня оборвалось, но я продолжал свою речь и даже сделал несколько шагов вперёд, но не прямо по направлению к медведю, а как бы чуть в сторону, уже наметив свой единственно возможный маршрут выхода из этого проклятого места. Про себя же я решил: будь что будет!
Наверное, профессиональный охотник упрекнёт меня за мою глупость, но так или иначе, «наглость» сработала. Я старался не смотреть в сторону косолапого, до которого оставалось всего метров тридцать, хотя, конечно, видел краем глаза, что тот остановился на месте и, кажется, ещё не бросился в догонку...
Так я и ушёл: громко говоря всякую чушь, быстрыми и уверенными шагами, ни разу не оглянувшись. Потом я набрал скорость и километра два почти бежал бегом, придя в себя только у очередного ручья, где я, наконец, остановился, уверившись, что опасность миновала и дал волю своим чувствам, послав в адрес медведя все возможные ругательства, какие только могли прийти в голову!...
Но и на этом не закончились мои «медвежьи страсти» в тот день.
Взяв после встречи с мишкой предельно возможный темп ходьбы, я к ночи дотянул до избы в устье реки Эймнах, рядом с которой были сложены в лабазе все наши вещи: продукты, лодки, не взятая в пешку аппаратура и т.п. Мне необходимо было отдохнуть. И я с помощью налобного фонарика вытащил из лабаза сахар, кофе, сухари, примус и начал свой маленький пир, сняв прилипшую тельняшку и растянувшись на нарах.
Это было непередаваемым блаженством – пить до отвалу чай с пятью (!!!) ложками сахара, жевать сухарь и курить сигарету за сигаретой, воодушевляя себя приятной мыслью, что первая часть «пути к людям» уже позади.
Спать опять не получалось. Вдобавок к расшатанным нервам я выпил такое количество сладкого чая и кофе, что даже усталость не могла меня погрузить в так необходимый сейчас сон. Но когда пить чай я уже больше не мог, а глаза всё же начали слипаться, я зачем-то решил заткнуть лыжной палкой входную дверь и, сняв с себя всю пропитанную потом и костром одежду, в блаженстве растянулся в тёплой избе и начал отключаться.
Очнулся я минут через пятнадцать от сильнейшего удара по крыше.
Я не сразу понял, что произошло. Было похоже, что дерево упало на избу. Но, нарисовав мысленно картину вокруг, я неожиданно пришёл к выводу, что никаких деревьев, которые могли бы упасть на крышу, рядом не было. Вернее, деревья были, но только росли они либо совсем близко, вплотную к ней, и никак не могли свалиться на избу, либо поодаль, так что при падении не должны были её задеть (обычно у всех таёжных изб площадка вокруг вырублена). Затаившись, словно мышь, я продолжал не шевелясь лежать в ожидании какой-то разгадки. Через пять минут последовал следующий удар – по стене, да такой силы, что с потолка посыпались опилки и какая-то грязь, а брёвна протяжно застонали. Я осторожно встал и накинул на плечи жилетку. Трудно объяснить, почему я делал всё молча и тихо. Когда сталкиваешься с непонятным – часто ведёшь себя не совсем так, как в обычных жизненных ситуациях. Удивительным было то, что кроме сильных ударов никаких других звуков слышно не было. Единственное, в чём я был уверен – с той стороны избы находится живое существо, и оно явно настроено против меня.
Тишина продолжалась минут десять. Мои нервы стали не выдерживать. Появилось непреодолимое желание открыть дверь и выяснить, что же там происходит. И я даже взял в руки налобный фонарик и сделал шаг, чтобы выйти наружу. И тут последовал третий удар – прямо по двери! Лыжная палка, продетая через ручку и служившая засовом, чуть не выскочила от его силы, а в двери образовалась трещина. Я заорал во всё горло, чтобы НЕКТО проваливал прочь, иначе я возьму ружьё! И тут, к своему ужасу, до моего слуха донеслось характерное медвежье фырчание, и я почувствовал неприятный запах его зловонного дыхания. Я заорал ещё сильнее и вдруг услышал, как медведь, периодически похрюкивая, начал уходить.
Неужели Михаил Иванович и вправду хотел мной полакомиться?
Тут невольно вспомнился эпизод из повести Григория Федосеева «Злой дух Ямбуя», когда медведь-людоед пытался разломать медвежью ловушку, в которую случайно попал сам автор. Но там-то был ЛЮДОЕД, редчайший среди медведей случай! Сейчас же, в середине августа, ягод и всякой живности в тайге хватало, мишка не мог быть голодным. Может быть, косолапого раздразнил запах чая или кофе?
Трудно сказать. Но так или иначе утром, когда рассвело я, с осторожностью отперев дверь, увидел множество крупных следов вокруг избы. И потом целый день с содроганием вспоминал ночное происшествие и благодарил судьбу за то, что она мне каким-то необъяснимым образом подсказала закрыть лыжной палкой входную дверь. Возможно, высунись я наружу, не пришлось бы мне сейчас бродить по горам и снимать своё очередное кино...

Здесь же, в Саянах, к медведю отношение у местных жителей исключительно воинственное, как к источнику постоянной опасности. Охотники его не любят. В 2004-ом году от Андрея Хрущёва, помогавшего нам с заброской вверх по реке Кизир, я слышал историю о том, что два охотника, отец и сын, были в клочья разорваны медведем, оказавшимся в их охотничьей избе. Когда они подходили к двери, оттуда навстречу вылетел рассвирепевший зверь, не услышавший, как видно, подходивших охотников, и стычка оказалась настолько неожиданной и близкой, что никто не успел вскинуть ружьё, а вот медведь сумел задрать обоих... С тех пор Саянские охотники объявили настоящую войну медведю и здорово их повыбили с западной стороны Восточного Саяна.
С этой же стороны, куда не распространяются охотничьи угодья «минусинских» охотников, медведь находится в более лучших условиях и, по словам того же Богатыря, частенько наглеет и приходит прямо к кордону заказника.
Такие вот воспоминания витали в моей голове, пока мы с Надей сидели в скрадке и ждали рассвета.

***

ЛИСТАЕМ ДАЛЬШЕ...

Всё только начинается.

Фотогалерея похода.

Видео нарезки.

Скачать описание в формате PDF.


		::Другие материалы по теме::

ПЕШЕХОДНЫЕ МАРШРУТЫ

ВОДНЫЕ МАРШРУТЫ

ЗИМНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ

СПЕЛЕОМАРШРУТЫ

СМЕШАННЫЕ МАРШРУТЫ