Восточный Саян. Перевал Федосеева, Агульское озеро, Долина Орзагая, Ледник Кусургашева, Агульские Белки, Первая Фомкина, Вторая Фомкина речки

  

||

  Авиа - конно - пеший, плюс сплав 2007
  

||

  Маршруты по Тофаларии
 
Свой кошмар всегда лучше чужой гениальности
 
 

.........................................................................................................................................................................

В ГОРАХ
ВОСТОЧНОГО САЯНА
2007
 
(заметки кинематографиста)
 
фотографии
А.СВЕШНИКОВА
Н.БОРСУК
 
 
22 июля.
 
Спать не получилось (сказалась перегрузка, а также «стреляющий» палец и «горящие» от натёртостей ноги). В 6 утра я заварил себе кофе, посидел немного над дневником и начал постепенно подымать народ.
Дождик надоедливо моросил, и поедом жрал гнус. Но в небе намечались кое-какие просветы, и я торопился, поскольку мечтал сегодня снять множество сцен.
Больше всего беспокоила меня Надина нога. Я украдкой наблюдал, как бедный мой «оруженосец» с искривлённым от боли лицом выползает из палатки, и сердце моё сжалось. Но Надя сказала, что всё равно пойдёт к Чёрному озеру, решив «выбивать клин клином», то есть расхаживать ногу в надежде, что мениск встанет обратно. Применять какие-либо иные физические попытки к его вправлению я, честно говоря, боялся.
С сегодняшнего дня приняли окончательное решение «сделать» из Серёги Лепёхина «Григория Федосеева». Конечно, лицом он совсем на него не походил, но по комплекции, со спины – что-то общее с имеющимися у меня фотографиями Григория Анисимовича всё же было. Первоначально Федосеевым я предполагал сделать Витю Михайленко, но поскольку он постоянно «отсутствовал», а мне необходим был человек, которого в любой момент можно было поставить в кадр в «образе Федосеева» - кандидатура Вити была автоматически снята.
Серёге же сегодня впервые в жизни пришлось научиться хоть как-то держаться в седле и управлять лошадью. Пока мы с Надей искали место для съёмок «прохода каравана под хронику», Глеб обучал Серёгу «верховой езде». И когда через час мы приступили к съёмкам многочисленных проходов «каравана Федосеева» - держался он уже вполне уверенно и признался потом, что ему это даже понравилось.
 
Мы снимаем хронику «под Федосеева».
Надя еле ползла из-за больной ноги, и я тоже почему-то был сегодня «не ходок». Путь к Чёрному озеру – постоянный подъём-тягун с перепадом около двухсот метров. Стояла страшная жара, все утренние тучки куда-то исчезли. Очень хотелось просто скинуть ненавистный рюкзак с камерой, упасть куда-либо на мягкий влажный мох и не шевелиться...
От избы в устье Идена до озера было всего пять километров. Но (правда, со съёмками) тащились мы туда больше двух часов!
Озеро оказалось красивым, неглубоким, правильной продолговатой формы, окружённое лиственничным редколесьем и плавно-холмистыми горками.
 
Чёрное озеро.
Мы рискнули искупаться. Вода была очень тёплой, градуса 22-23, дно илистое, и когда мы своими ногами поднимали взвесь из мельчайших частиц, «облачко» ещё очень долго не осаждалось, создавая причудливые пятна на поверхности этого сказочного, затерянного среди Саянских хребтов, озера.
Мне хотелось сделать кадр прохода «каравана Федосеева» вдоль озера, но Глеб, внимательно осмотрев предложенное мной место, сказал, что это невозможно: все берега представляли собой кочковатые мари с глубокими провалами между кочек, и он побоялся, что лошади переломают  ноги.
Когда мы уже собрались уходить, Глеб вдруг заметил на противоположном берегу самку изюбря. Она, не видя нас, преспокойно плескалась в воде, отгоняя резкими поворотами головы надоедливых насекомых. Я успел достать камеру и сделать несколько кадров.
Глеб же, побуждаемый желанием поохотиться, отдал нам с Серёгой Метку, которая буквально изнывала от нетерпения, а сам пустился бегом вокруг озера.
Изюбриха вылезла из воды, отряхнулась и, инстинктивно почуяв опасность, начала уходить в лес, вначале не торопясь и настороженно оглядываясь, а затем припустившись во всю прыть.
Конечно же, Глеб её не догнал, чему все мы (за исключением, пожалуй, только Серёги) были искренне рады. Ну не охотники мы, что поделать! Убивать такое чудо, увиденное в дикой природе -  выше нашего понимания...
 
На обратном пути я пропустил ответвление тропы, ведущее к Гутарскому водопаду, спохватившись лишь километра через полтора. Честно говоря, я не очень об этом пожалел, так как у меня совсем не было сил спускаться по крутому склону в каньон, а затем подыматься обратно. Зато туда сходил «отпросившийся» пофотографировать Витя. Потом я видел его кадры, а также многочисленные снимки этого водопада Саши Петрушенко – очень красиво, но как говорится, объять необъятное невозможно, тем более, что на сегодняшний вечер запланирована ещё одна непростая съёмка.
Надя к концу дня немного «расходилась». Но всё равно я договорился с Глебом на завтра «разгрузить» одну из лошадей  для того, чтобы посадить на неё Надю. (Благо, вещей стало немного меньше в связи с израсходованной едой.)
Когда я доковылял на базу, пришедшие вперёд меня Серёга и Глеб уже варили  ужин, к которому вскоре присоединились Илья и Саша Петрушенко, остановившиеся в соседней избе у впадающего в Гутару ручья.
Вечером у костра мы сняли интересную сцену «перекрёстного разговора», в котором участвовали Илья, Глеб, Серёга, Саша и Витя. Они говорили, в основном, об охоте (я специально иногда «подбрасывал» им темки для разговора). Мы с Надей снимали этот разговор «хроникально», периодически переставляя камеру и микрофон. Получалась такая «ранняя Кира Муратова», когда в сцене присутствует множество персонажей, все говорят о чём-то своём, понять можно лишь какие-то отдельные фразы, но создаётся общее ощущение «подлинности» кадра. В дальнейшем в фильме «Тофалария» эта смонтированная сцена станет одной из самых мною любимых.
 
23 июля.
 
Утром поморосил дождик, но днём  снова немилосердно палило солнце.
Наши сборы начались с того, что Глеб по моей просьбе специально подготовил лошадь для Нади. На это было потрачено довольно много времени, так как пришлось перепаковать все наши вьючные сумины. Надя угрюмо и молча ходила вокруг. И когда я сказал ей, чтобы она попробовала проехать верхом, Надя вдруг сказала, что наотрез отказывается от верховой езды и пойдёт только пешком.
- Почему? – спросил я в недоумении, - ведь лошадь готова!
- Мне её жалко! К тому же, ноге сегодня легче... – ответила Надя тихо, почти про себя и, одев рюкзак, захромала по тропе в сторону Верней Гутары.
Честно говоря, меня это здорово разозлило. Только глупого героизма нам в экспедиции не хватало! Но, как я чуть позже понял, причина была совсем не в героизме, а в Надькином отношении к животным  в принципе. Поделать тут ничего нельзя было, хотя, на мой взгляд, в любом деле должна быть какая-то грань, за которую (даже в безумной любви ко всему живому!) переходить не следует.
За три с небольшим часа наш караван преодолел 16 километров, остающихся до Верхней Гутары. Надя, действительно, к концу разошлась. Я, наоборот, немного отстал, так как торопиться было особенно некуда:  этот этап экспедиции заканчивался, начинался следующий.
По дороге, километрах в пяти от Гутары, я чуть не наступил на лежащую поперёк тропы змею. От неожиданности я вздрогнул и отбросил её лыжной палкой, с которой всегда хожу в походы. Это была чрезвычайно красивая гадюка – с ярким ромбовидным рисунком, жёлтым пузом и довольно приличных размеров. Она, по-видимому, грелась на солнышке.
Через триста метров я наткнулся ещё на одну точно такую же. Это вызвало во мне беспокойство, поскольку за мной на этом участке шли Витя и Надя. Я знал, что девушка наша идёт в кедах, и волновался, как бы случайно она не наткнулась на змею.
Слава Богу, всё обошлось, и уже в 17 часов все мы собрались во дворе Речкинского дома.
Лидия Ивановна накормила нас обедом с жареным хариусом, Серёга затопил баню и мы даже в этот день успели помыться и частично постираться.
 
24 июля – 1 августа.
 
Увы, эти девять дней мы провели в Верхней Гутаре. Причина была единственной – оплаченный нами вертолёт господин Рытиков всячески откладывал по разнообразным причинам, как то: погода, технические неполадки, занятость другими, более выгодными рейсами и многое многое другое.
Не скажу, что время это прошло даром, но к концу недели мы уже чувствовали себя в Верхней Гутаре не очень уютно. О причинах я расскажу чуть ниже...
По поводу наших воздушных съёмок к нам неожиданно пришла здравая мысль: совместить пролёт с перемещением нашей экспедиции прямо на Агульское озеро. Это сократило бы нам время, которого оставалось всё меньше и меньше, а также силы. (До сих пор радуюсь, что мы не пошли с караваном через Додинский голец. Дело в том, что месяц спустя этим путём пойдёт на разведку сам Женя Евтухов с Сашей Петрушенко и небезызвестным вам Глебом. Они попадут в непролазные завалы и чудом не переломают себе и лошадям ноги. Иногда лошадей им придётся вытягивать на крутой бугор чуть ли не на руках, перекладывая вьюки себе на спины. В общем – путь этот был бы нам просто не под силу, с нашим-то грузом и скромными пешими возможностями!)
Я почти каждый день созванивался по спутниковому телефону с Нижнеудинским авиапредприятием, и в одном из разговоров сказал Виктору Петровичу об изменении маршрута полёта. Он дал согласие. В случае «перелёта по времени» я пообещал доплатить полагающуюся сумму. Однако, Рытиков сказал, что всё равно раньше первого августа ничего не получится, хотя за эти девять дней вертолёт приземлялся в Гутарский аэропорт не менее шести раз.
Мы «расселились» по прежнему принципу: я с аппаратурой и вещами в сарае у Лидии Ивановны, а ребята на насиженном месте у ручья Каменка. Обедали мы каждый день по-разному, мне волей-неволей приходилось иногда пользоваться предложением Речкиной отведать её блюда, остальные, в основном, готовили у себя в лагере.
Первые дни мы посвятили съёмкам «персонажей» в посёлке. Начали мы с главы посёлка Александра Петровича Михайленко (однофамильца нашего Виктора). Ещё перед выходом на перевал Федосеева я коротко пообщался с ним, и у меня появилось желание снять Михайленко для нашего фильма.
Съёмка получилась интересной, насыщенной. Меня подкупила в Александре Петровиче его абсолютная смелость в высказываниях. Возможно, он иногда и кривил душой, рассказывая о неприглядных сторонах жизни тофаларов, но всё же сказано было много правильных, хоть и горьких слов, которым приходилось верить, поскольку ВСЁ ЭТО мы и сами наблюдали, живя в Алыгджере и Верхней Гутаре. Основным «бичом» тофаларов Михайленко назвал повальное пьянство. А причиной его – насильственное изменение уклада жизни, произошедшее ещё в Советские времена, когда кочевой народ, привыкший к жизни в тайге, начали сгонять в специально отстроенные посёлки. Но в те самые времена Тофаларию обеспечивали всем, чем только можно было: каждый день сюда, в Верхнюю Гутару, например, летал самолёт, завозивший продукты, медикаменты, пассажиров из города. Жизнь кипела. А после перестройки про Тофаларию просто забыли, бросив на произвол судьбы людей, привыкших к постоянной «опеке» государства и уже потерявших навыки «таёжной жизни». И получилось то, что мы имеем сегодня.
 
Александр Михайленко, глава Верхней Гутары.
Снимали разговор с Александром Петровичем мы довольно долго. И в конце я спросил его, не боится ли он так открыто высказывать своё, в общем, весьма неприятное для многих мнение. Михайленко на это ответил, что «...бояться ему уже нечего и некого: детей он вырастил, дерево посадил... А выгонят с должности – пойдёт охотится, он этим 25 лет промышлял до того, как начальником здесь поставили!»
Забегая вперёд скажу, что на следующий год Александра Петровича всё же не переизбрали на пост главы Верхней Гутары. Не знаю, что именно было основной причиной, но наверняка открытость его суждений имела в этом деле не самое последнее значение.
Сняли мы и несколько пожилых тофов, среди которых особенно запомнился Фридрих Саганов, или просто Фрида, как его называла Речкина. Он очень походил на Дерсу Узала или Улукиткана. И у меня даже появилась идея сделать с ним «постановочную сцену» - «Федосеев и Улукиткан у костра». Но этому плану не суждено было осуществиться, так как на следующий день после наших предварительных с ним съёмок Фрида вдруг всерьёз запил, и вывести его из этого состояния до самого нашего отлёта на Агульское озеро не смогла даже Лидия Ивановна.
 
Фрида (Фридрих Саганов).
А между тем жизнь в нашей группе шла своим чередом: мы дозакупали продукты, перекладывали вещи, я разбирался с техникой и заряжал аккумуляторы. Сергей выклянчил для наших съёмок «под Федосеева» древнее ружьё у мужа Речкиной, Александра Антипова. Оно практически не работало, но Сергей взялся и починил его, собрав из двух ружий одно более-менее приличное. Потом он его даже подтонировал и подстарил. В общем, получилось что-то вроде карабина, весьма похожего на то, что было изображено на фотографиях Федосеева. Я как-то упустил момент договора с Антиповым по поводу ружья, а Сергей мне толком не сказал – нужно его возвращать или нет. Впоследствии я об этом горько пожалею. Но – рассказ этот впереди.
 
Где-то на третий день нашей Гутарской жизни лагерь на Каменке начал подвергаться «ночным налётам» тофаларской молодёжи. Как только становилось темно, и  у  костра никого не оставалось, из засады выбегали «разбойники», хватали всё, что попадалось им под руку у палаток, и с этим «награбленным» имуществом пускались наутёк, по дороге разбрасывая «ценности» направо и налево. Утром мы собирали по берегу Каменки наши котелки, миски, кружки, топоры, ножовки и прочие инструменты. Понять действия подвыпившей молодёжи было очень сложно. Я предположил, что это у них такая своего рода игра. Они изображают «охотников». А поскольку настоящей охоты у них не было – в качестве «жертвы» они выбрали нас. Причём абсолютно ясно, что им было интересно не украсть и воспользоваться украденным – вещи их не интересовали, а занимал сам процесс «выслеживания, подкрадывания и нападения». Трудно точно проанализировать психологию «диких тофаларов», особенно когда они были не трезвыми. Но суть, по-видимому, сводилась именно к такой вот игре. Днём же эти самые ребята спокойно подходили к нашему лагерю и иногда заводили с нами беседы о жизни, о планах. Мы не могли с уверенностью сказать, что это были всё те же «разбойники», но совершенно точно среди «дневных гостей» они присутствовали. Я пытался как-то разговорами вывести их «на чистую воду». Но никак не получалось – ребята сразу отнекивались, говорили, «что это не они» и вскоре покидали нашу стоянку.
В конце концов я пожаловался Лидии Ивановне, так как далеко не все украденные вещи удавалось утром найти «на тропе войны». Речкина сказала, что разберётся, но на следующую ночь всё повторялось.
Я переживал за моих друзей, а Витя Михайленко решил устроить настоящую охоту на воров. В сумерках он садился у большой толстой лиственницы, да так, что его совсем не было заметно, вооружался ракетницей и ждал. В одно из таких дежурств уже после 12 часов ночи рядом с палаткой, в которой спала Надя, он увидел мелькнувшую тень. Виктор приготовился к атаке. Когда тень появилась ещё раз, Виктор незамедлительно выстрелил по направлению палатки. Хорошо, что ракета пролетела выше, поскольку в её свете Витя к своему ужасу увидел выбежавшую «по делам» Надю. Можно себе представить реакцию моего верного «оруженосца», когда среди глухой тёмной ночи совсем рядом раздаётся громкий выстрел и в тебя летит ослепительная красная ракета. Как потом мне призналась Надя:  «Если бы это была не я, а кто-то другой – не знаю, закончился бы этот инцидент без жертв...»
В одну из ночей пошёл «караулить» и я. Но, как назло, никто в тот раз не посягал на наши вещи и покой членов экспедиции.
 
Где-то на пятый день пребывания в Гутаре, когда все «персонажные» съёмки были практически закончены, мы с Серёгой и Надей совершили вылазку к Гутарским озёрам, что в пяти километрах от посёлка. Именно вдоль одного из этих озёр – Гольяновского, и проходила тропа, ведущая с Катышного, по которой шёл караван нашей экспедиции в самом начале, во время заброски, и который я наблюдал из иллюминатора вертолёта по пути из Алыгджера.
 
Большое Гутарское (Гольяновское) озеро.
Первое озеро находилось за небольшим перевалом на другой стороне реки Гутары. Чтобы не делать большой крюк по посёлку до подвесного мостика, решено было перейти Гутару вброд неподалёку от нашего лагеря на Каменке. Серёга со штативом и маленькой надувной резиновой лодкой шёл впереди, я за ним – с камерой и неизменной лыжной палкой в руке, а сзади – Надя с рюкзачком и фотоаппаратом. Течение в реке было довольно сильным, максимальная глубина достигала в одном месте больше метра. И вот я увидел, как Надю начинает сбивать с ног, она теряет равновесие и вот-вот плюхнется в воду. Я поспешил ей на помощь, но Надя отказалась протягивать мне руку, она хотела САМА перейти реку! «Вот характер!» - подумал я. «Ведь так и до беды недалеко!» В итоге, слегка намочив кофр с фотоаппаратом, Надя всё же без моей помощи добралась до противоположного берега, но с этих пор мы часто в шутку с Серёгой называли нашу самоотверженную девушку прозвищем: «Я САМА».
Накачав резиновую лодку, мы с Серёгой попробовали половить рыбу на Большом Гутарском озере. Но ничего, кроме гольянов (недаром ещё одно название озера – Гольяновское!) нам не попалось. Вода была очень тёплой и мы много раз купались. Снял я озеро и с верхней точки. Оттуда же было видно другое Гутарское озеро, оно было намного меньше, и берега у него были заболоченными.
Возвращались мы уже через подвесной мостик. Хоть и длиннее километра на полтора, но зато безопаснее.
 
Подвесной мостик через реку Гутару.
Когда мы подошли к дому Лидии Ивановны Речкиной, то увидели во дворе двух незнакомых людей – мужчину и женщину лет тридцати. Оказалось, что это туристы из Литвы. Они мечтали сегодня выйти на перевал Федосеева, но помешала непогода ( со второй половины дня зарядил мелкий противный дождик). Ребята-каюры во главе с Лидией Ивановной радостно «потирали руки», так как «простой» литовцы должны были оплачивать.
Мы перебросились с туристами парой слов. Когда они узнали, что мы снимаем фильм о Григории Федосееве, то радостно воскликнули, что «это их любимый писатель»!
 
На следующий день опять поливал дождик. А первого августа погода стала проясняться, но Рытиков по телефону вновь сказал, что «по метеоусловиям» сегодня борта нам не будет.
Второй день подрят мы с утра полностью сворачиваем лагерь и сидим «на чемоданах» в ожидании вертолёта. Неоднократно с Надей и Сергеем мы оговаривали и варианты крепления камеры, а также мою страховку на борту во время воздушных съёмок.
 Нашу компанию постепенно одолевает скука. Всем  очень хочется побыстрее «в бой»!
 
 
2 августа.
 
Утро началось с привычного сбора временного лагеря (уже в третий раз), и к девяти часам  все мы с вещами находились во дворе Речкинского дома в ожидании вертолёта.
Я созвонился с Рытиковым. Вообще, на эти бесконечные звонки в Нижнеудинск по спутниковому телефону у нас улетели все деньги, и пришлось срочно просить Вику Алексееву (директора фильма), а также, на всякий случай, друзей, чтобы они положили на счёт телефона хотя бы 200 долларов.
Рытиков объявил мне, что через час вылетают в Верхнюю Гутару два борта «Ми-8», но будет ли один из них «нашим» - он сообщит через местную рацию. Иными словами, он предложил ждать, но пока что не выходить к аэропорту до «особых распоряжений». Я начинал нервничать. Терпение заканчивалось, нам необходимо перемещаться на Агульское озеро, иначе планы придётся здорово корректировать, так как мы всё же ограничены во времени: я обещал всем членам команды, что к 15-му сентября мы окажемся дома. Очень переживал за Надю её отец, который периодически названивал моей жене и даже, как потом выяснилось, Жене Евтухову. По возможности я попросил ему передать, что у неё всё нормально и домой она вернётся к обещанному сроку. (У спутникового телефона, как видно, не был подключен роуминг, так как звонок в Беларусь всё время срывался...)
Неожиданно Лидия Ивановна объявила мне, что ей тоже необходимо попасть на Агульское озеро для того, чтобы пообщаться с директором заказника, Владимиром Захаровичем Богатырём, о котором я слышал много противоречивых суждений – от восторгов до лютой ненависти, но все как один были едины в мнении, что «хранитель» Тофаларского заказника – интересная неординарная личность. Я не очень был доволен предложением Речкиной, так как, во первых, очень устал от её постоянной «опеки», а во-вторых, борт был оплачен исключительно для наших съёмок и переброски экспедиции, а потому могли возникнуть претензии со стороны экипажа. Но деваться было некуда. Речкина была удивительно настойчивой. Потом к ней вдруг присоединилась одна женщина из «верхнегутарского правления», а затем ещё и Нелли Григорьевна, вдова Алтухова, человека, посвятившего свою жизнь изучению Тофаларии и неожиданно умершего в этом году в Москве. У меня как-то не получилось пообщаться с ней, поскольку познакомились мы  буквально сегодня утром...
Заранее через Александра Антипова я договорился с грузовой машиной на предмет заброски нас с вещами до Гутарского аэропорта. Все были, таким образом, на «звонке». Но, когда мы услышали гул моторов, и я ещё раз перезвонил Рытикову, на другом конце мне ответили, что «Это не ваш борт...»
Честно говоря, я не выдержал и начал громко материться в адрес авиации. Мне всё это изрядно надоело.
Мы сидели на вещах во дворе Лидии Ивановны, я заканчивал курить уже вторую пачку сигарет за сегодняшнее утро, а народ нервно поглядывал на небо.
Около 12 часов над нашими головами пролетел второй борт. Но телефон упорно молчал. Антипов, дежуривший у рации, тоже ничего не передавал.
И вдруг к нам прибежал запыхавшийся мальчик, которого мы, кстати, снимали несколько дней назад, и закричал, что «каких-то киношников ждёт вертолёт!..»
Началась лёгкая паника, постепенно перешедшая в психушку: подготовленный грузовик куда-то подевался, а люди разбежались... В конце концов всех удалось собрать, нашлась машина, и мы стали судорожно грузиться. Я сразу сказал Наде, чтобы она не выпускала из рук мой рюкзак с камерой и оптикой. Но Надю отвлекла разговорами Нелли Григорьевна, и камера оказалась на самом дне грузовика, заваленная сверху тяжеленными тюками с катамараном, продуктами и прочими вещами. Когда мы поехали и перекладывать что-либо было поздно, я высказал моему «оруженосцу» всё, что думаю по этому поводу. Надя надулась. (Камера, слава Богу, осталась цела...)
Выяснилось, что «нашим» был самый первый вертолёт, прилетевший ещё час назад. Его пилот, Алексей, недоуменно воскликнул : «Куда же вы подевались?»
Все нервничали, кричали. Когда начали грузить экспедиционный груз, Речкина, Нелли Григорьевна и ещё пара Гутарских тёток уже сидели почему-то в вертолёте, и Алексей непонимающе спрашивал меня: «А они зачем летят?»
Пока Серёга, Витя и Надя грузились, подвешивали камеру и готовили мою страховку, я с Алексеем оговаривал маршрут полёта. По возможности решено было «зацепить» перевал Федосеева и затем уходить на запад в сторону Агула. Если удастся – пролететь чуть дальше, к Кинзелюку.
Надя очень переживала, фиксируя одетую на меня нижнюю обвязку. Сооружала какие-то одной ей ведомые узлы, потом переделывала их заново. В итоге, когда я спросил, всё ли готово, они с Серёгой утвердительно кивнули, и я попробовал «повиснуть» на страховке. Это был эпизод, достойный фильмов Чаплина! Слегка дёрнувшись в открытый дверной проём вертолёта, я вдруг вылетел из него со всеми потрохами (благо, камера была растянута на резинках и застёгнута страховкой!)
Я рассмеялся, а бедная моя помощница совсем «побагровела» и начала вязать очередные узлы, приговаривая : «Сейчас, сейчас всё будет нормально, это просто тут не затянули...»
Вторая попытка удалась. Я надел ларингофон и скомандовал пилотам, что мы можем лететь. Завёлся двигатель, машина задрожала, и я включил мотор камеры, решив снимать весь полёт, не жалея плёнки и аккумуляторов. Что-то потом выберется в монтаже!
 
Мы, наконец, летим!
Сергей параллельно снимал на вторую камеру, а Надя фотографировала. Камера моя очень плохо себя вела на растянутых резинках. Вертолёт здорово трясло, и резинки не могли полностью погасить вибрацию. Приходилось «стабилизировать» аппарат рукой, а это далеко не всегда удавалось, особенно, когда машина закладывала резкий поворот.
Надо признаться, что с борта вертолёта я снимал много раз. Дело это непростое и требует особого навыка. Однажды мне пришлось провести в вертолёте почти двое суток (с четырьмя посадками для дозаправки). После тех полётов я сильно заболел, так как двери и иллюминаторы, конечно же, были открыты, а стояла поздняя осень. Один раз я чуть не вылетел в дверной проём, так как самопроизвольно отстегнулся карабин, фиксирующий страховку. А в Забайкалье, в том самом памятном 2005 году, когда мы «эвакуировали» Витю Михайленко после его падения в водопад, у вертолёта кончилось топливо через несколько секунд после приземления в Чарском аэропорту. А давно-давно, в разгар зимы, когда мы летали над оренбургскими степями в поисках стада верблюдов для съёмки, мне даже удалось несколько минут подержаться за «штурвал». Короче говоря, много всяких воспоминаний у меня было связано с вертолётными съёмками. Но, конечно, над Саянами я летел впервые (если не считать двух перелётов вначале экспедиции, но там мы летали в «рейсовом» вертолёте, а потому не могли снять двери и разместиться в проёме с камерой).
Мы находились над рекой Иден. Под нами проплывали знакомые места, по которым мы совсем недавно бродили с караваном. Вскоре показался перевал Федосеева. Но памятник и озеро оказались точно под бортом, а на мою просьбу приблизиться к правому склону долины для удобного обозрения перевала Алексей мне ответил, что это очень опасно, так как близко к горам можно попасть в воздушный поток, и машина станет неуправляемой.
Я снова вспомнил эпизод, связанный со спасением Виктора в Забайкалье. Мы тогда с группой добровольных спасателей и медбратом летели над рекой Куандой, а потом повернули к долине реки Сыни, повторяя наш многострадальный поход, но только с воздуха. И вот, когда я уже вдалеке увидел зловещую скалу с изображением «Демона Сынийского водопада», рядом с которым я оставил Виктора, и сказал пилоту, что «нам туда», тот ответил, что вряд ли удастся приземлиться рядом, так как над горами висит «заряд» грозового фронта. Я начал возмущаться, просить попробовать хотя бы снизиться в этом месте, так как страшно переживал за Витю и понимал, что любое промедление может стоить ему жизни. Пилот протестовал, но потом всё же согласился «рискнуть». И как только мы оказались на уровне вершин гольцов, до которых было не менее трёхсот-четырёхсот метров, вертолёт вдруг резко накренился, и нас швырнуло прямо по направлению к скалам. Всё произошло за считанные секунды, никто не успел ничего понять, только лицо пилота стало белым, как лист бумаги. Он тихо выругался и быстро поднял машину вверх. Когда страх слегка улёгся, он сказал, обращаясь ко мне :
 - Вы не представляете, насколько трудно управлять этой консервной банкой, называемой «Ми-8»! Смотрите, я закладываю крен вправо, засекайте по часам!
Я начал смотреть на стрелки. И только когда прошло чуть больше 15 секунд, машина стала заваливаться вправо.
- Сколько? Семнадцать секунд? - спросил он
- Да, приблизительно, – ответил я.
- Вот и представьте, каково управлять машиной, которая откликается на команду только через семнадцать секунд!...
Я, честно говоря, был в шоке и не стал больше ни о чём просить пилота. В итоге мы приземлились аж за 18 километров до Виктора на галечниковом островке посреди реки и добирались пешком  до него весь вечер и следующее утро.
 Но это уже совсем другая история...
 
***
 
::Другие материалы по теме::
        Наше Предложение по заброске в Тофаларию:
 -
авто и авиа доставка на территорию Тофаларии;
 - наём коней, контракт с проводником;
 - аренда средств спутнико- вой связи.
 
 
 
 
 
    Средства выживания.
                          
   Telit SAT-550.
                     Радиотелефоны.
                          Радиостанции.
 
                  
Рюкзаки и палатки.
 
                                                                                                              Спутниковые телефоны *  Радиотелефоны * Радиостанции
   © 2005 г.                                                                                Главная *  Тофалария *  Тофы о Родине  Про связь  * Фотоцентр *  Контакт
Tofalaria.Ru * Жизнь полна приключений                                                                                                                                                                                           
                      При копировании и использовании материалов с данной страницы просьба указывать источник получения информации, вэб-сайт http://www.tofalaria.ru