Восточный Саян. Перевал Федосеева, Агульское озеро, Долина Орзагая, Ледник Кусургашева, Агульские Белки, Первая Фомкина, Вторая Фомкина речки

||

Авиа - конно - пеший, плюс сплав 2007

||

Маршруты по Тофаларии

Свой кошмар всегда лучше чужой гениальности

.........................................................................................................................................................................

В ГОРАХ
ВОСТОЧНОГО САЯНА
2007

(заметки кинематографиста)

фотографии
А.СВЕШНИКОВА
Н.БОРСУК

Одно место на гребешке, по которому мы медленно двигались в сторону ледника Кусургашева, оказалось особенно неприятным. Вокруг – отвесные обрывы, а рядом – острые ломкие камни-останцы. И каждый раз, когда мы непроизвольно хватались за них руками, теряя равновесие, они рассыпались в прах, как песочный замок.

Надя на «гребешке» под ледником Кусургашева.

Мне было очень страшно за Надю. Она находилась в состоянии «автопилота» и не всегда контролировала ситуацию. Один раз, оглянувшись назад, я её не увидел, и сердце у меня оборвалось...
В этот момент из-под моих ног выскользнуло несколько небольших камней, и я проследил взглядом, как они, подскакивая, полетели в пропасть. Полёт продолжался секунд двадцать. Я с ужасом представил себя на месте этих камушков и мне стало не по себе.
Надя оказалась впереди. Она не пошла за мной, а выбрала другой путь обхода очередного препятствия в виде торчащих останцов. Ох уж мне это её «я сама»! Когда я увидел то место, где она прошла, мне стало совсем жутко – туда страшно было смотреть, не то что идти!
Около 18 часов мы подошли к перешейку напротив ледника. Солнце так и не вышло. Ожидать другого освещения не приходилось. И мы решили не карабкаться по самому леднику, а ограничиться съёмками с этого места, благо, длинная оптика позволяла снять крупные планы слоистого льда, не подходя к нему вплотную.
Вскоре появился Виктор. Он закончил свою фотосессию, и мы послали его на базу готовить ужин. Сами же остались ещё на часик, чтобы снять цейтраферные планы бегущих над горами вечерних облаков.

Мы с Витей на фоне ледника Кусургашева.

Температура воздуха приблизилась к нулю. Влага на лишайнике превратилась в лёд. Мы дрожали от холода и мечтали лишь о горячем чае и тёплом спальнике.
Возвращались уже в сумерках, при сильном встречном ветре, но довольно быстро, так как путь был известен, к тому же, он всё время шёл на спуск.

Ночью опять полил дождь. У меня разболелась голова, а Надя была раздражённой и измученной. Потом она мне призналась, что хождение по угрюмым голым скалам наводит на неё жуткую депрессию, несмотря на все окружающие красоты. От камня веет холодом и смертью. Намного легче, когда вокруг зелёные деревья или гладь воды.
Конечно, Саяны сочетают в себе удивительную красоту с редкостной суровостью. Об этом много писал Федосеев. Всё зависит от настроения, физического состояния и погоды. Свети здесь тёплое солнышко, не дуй пронизывающий ветер - и окружающий пейзаж не был бы таким мрачным и тяжёлым.

20 августа.

День периодически льющих дождиков и моей больной головы. Мы готовимся к завтрашнему походу в сторону Второй Фомкиной речки. Это будет нашим последним радиальным выходом, после чего начнётся большое, многоэтапное возвращение домой.
Я приготовил аппаратуру, спутники мои занимались своими делами. К вечеру Витя надрал больших спелых шишек с ближайшего кедра, и они с Надей принялись грызть орешки. Кедровый орех – чрезвычайно полезный продукт. И нам сейчас очень кстати им немного подкрепиться.

21 августа.

Один из самых трудных и длинных дней экспедиции.
Встали мы в 6 утра. Витя развёл костёр. Потом мы приготовили себе усиленный завтрак из пшёнки с курицей с добавлением сублимированной свинины, плюс какао и сублимированный сыр с сухарями. Всё это было сдобрено парой кружек горячего чая и несколькими сигаретами (слава Богу, курю в экспедиции я один, поэтому никто на мой табачок не претендует!)
Поели плотно и с удовольствием, будто знали, что следующая еда нас ожидает не раньше, чем через сутки!

В долине Орзагая. Надя фотографирует покрасневший ревень.

Около 9 часов мы вышли от базы.
Нам предстояло спуститься по довольно крутому склону в топкую долину Орзагая. Внизу мы сняли несколько планов прохода Нади и Виктора (редкий случай, я мог запечатлить обоих своих спутников в одном кадре!) и пошли вдоль реки, вскоре перебродя на другой берег.
Ближе к левому борту долины напали на довольно торную звериную тропу. Основные следы принадлежали копытным. Скорее всего, изюбрям. Но встречались, конечно же, и медвежьи.
В одном месте наткнулись на остатки чьей-то трапезы. По-видимому, кто-то из мелких хищников разодрал птицу.

Тут кто-то пообедал птичкой.

Долина Орзагая – одна из самых широких долин Восточного Саяна. Ещё отличается шириной долина у речки Берёзовой, что впадает в Кизир. Мы там бывали в 2004 году. Но Берёзовая – река маленькая. Орзагай же несёт свои воды километров пятьдесят до впадения в него реки Озёрной,
что вытекает из Медвежьего озера, и образует Малый Агул, который в районе кордона «Стрелка» сливается с Большим Агулом и уже дальше неспешно течёт, называясь Агулом, до самого впадения в реку Кан. Таким образом в этой части экспедиции мы путешествовали по одному водному бассейну, и было очень интересно вначале побывать в самых истоках этой системы, а затем в самом низовье (это у нас ещё впереди!)

Идя по долине, мы не переставали удивляться многообразию растительности, которая к этому времени начала приобретать осенние краски: огромные лопухи ревеня покраснели, мох начал желтеть, а листья бадана стали пунцовыми, но не все, и получалась очень живописная картинка из ярко-красных и сочно-зелёных листьев, торчащих из одного корня. Создавалось впечатление, что разноцветные листья навтыкал фантазёр-садовник на потеху детворе!
Виктора начало «заносить» влево и вверх. В итоге мы впёрлись в бурелом и непролазные заросли ивняка, к тому же оказавшись на каких-то скалах, с которых мы все по очереди чуть не соскользнули вниз, так как были они густо заросшими разнообразной растительностью.
Я решил возвращаться обратно в долину, так как не видел никакого смысла карабкаться по бурелому, поскольку «наша гора» была километра на два дальше. В итоге я совершил «марш-бросок через низ» и уже спустя минут двадцать восседал на камне перед началом курумника, что огромным разноцветным полем простирался у подножья намеченного нами перевала во Вторую Фомкину речку.
Наверное, я поступил не совсем честно, оставив своих спутников карабкающимися по скалам и бурелому. Но, откровенно говоря, иного способа доказать, что Виктор пошёл, мягко говоря, не тем путём, у меня в тот момент не было. В итоге пострадала ни в чём не повинная Надя. Она не сориентировалась - куда идти, и ей пришлось тащиться следом за Виктором, а Надя сегодня была явно «не в форме». Это вскоре все мы поняли. Но зато я получил возможность минут сорок спокойно поснимать подступы к горе, а также пообщаться с очередным косолапым другом.
Когда я понял, что ждать своих спутников придётся довольно долго, то достал длиннофокусную оптику и занялся макросъёмками. Очень люблю, когда есть время, поснимать всякие капельки, паучков, букашек. Когда снимаешь подобные «объекты», открывается целый мир, о существовании которого иной раз даже не догадываешься, пока не поставишь на камеру соответствующий объектив.
И вот я занимался такой «лабораторной работой», когда услышал до боли знакомый рык со стороны кустов ивняка. Ну конечно, добро пожаловать, Михаил Иванович! Милости просим, давно не виделись!
Мишка был большой, упитанный и, кажется, совершенно меня не замечал. Взять бы камеру и заснять, но по закону подлости на аппарате стоит совершенно непригодный для этого объектив, а в руке болтается заряженная ракетница, с помощью которой я хотел обозначить своё местонахождение для отставших спутников.
Я поднялся во весь свой рост и громко сказал медведю, что я, мол, тут, и хорошо бы ему подаваться отсюда вон! Косолапый находился от меня метрах в пятидесяти, и такое соседство мне совсем не нравилось. Мои слова на мишку никак не подействовали, и потому я не придумал ничего иного, как пальнуть в воздух из ракетницы.
Наверное, не будь её у меня в руке, события могли развернуться совершенно по-другому.
Медведь поднялся на задние лапы и замер. Мы смотрели друг на друга. И не было в этом взгляде ни обоюдной любви, ни каких-либо других добрых чувств. Скорее – удивление и заинтересованность.
На выстрел откликнулся Виктор. Судя по крику – был он от меня в полукилометре, не меньше.
И вот именно этот Витин голос только и подействовал на моего косолапого гостя. Он тут же встал на четыре точки и спокойно, без паники, ушёл своим следом обратно в кусты.
Интересно, а не услышь медведь голоса Виктора, так и стоял бы, с интересом изучая меня и аппаратуру, разложенную возле моих ног? Вопрос, как говорится, остался без ответа...

Мы поднимаемся на перевал во Вторую Фомкину речку.

Минут через двадцать появились Надя и Виктор. Девушка еле волокла ноги, на неё было больно смотреть. И потому, когда Виктор вдруг скинул рюкзак и принялся уплетать растущую здесь в изобилии чернику, а Надя тут же последовала его примеру, я не стал никого торопить. Конечно, черника не спасёт от голода и не придаст много сил, но всё же хоть какие-то витамины!
Когда мы взобрались по курумнику на «нижнюю полку» перевала, я предложил Наде не ходить с нами наверх, а подождать здесь. Девушка согласилась, и я окончательно убедился, насколько неважно она себя чувствует.
Метров через пятьсот подъёма мы с Витей были у первого, нижнего озера, которое я, не задумываясь, назвал «Озером Змеи», так как прямо над ним на крутом склоне чудесным природным скульптором было выбито изображение головы пресмыкающегося. Этот рисунок мы видели и от нашей базы. Я быстро развернул технику и сделал несколько кадров озера, «змеиного барельефа» и долины Орзагая. В это время набежали тучки и начал накрапывать дождик.

«Озеро Змеи».

Мы полезли дальше. Я пошёл первым и добрался до точки, с которой открывался вид на второе озеро. Оно оказалось чуть меньше первого, но тоже чрезвычайно красивое.
От всех верхних ракурсов дух захватывало. Но, глядя в объектив камеры, всё становилось плоским и невыразительным. Не помогали и «передние планы».
Вскоре ко мне поднялся Виктор. Он, как всегда, встал со своим фотоаппаратом перед моим объективом и начал судорожно щёлкать затвором. Эта история повторялась каждый раз, когда мы с ним оказывались на одном и том же месте съёмок. Я терпеливо выжидал, когда фотографирование закончится. Минут через пятнадцать Витька, будто спохватившись, спросил, не мешает ли он мне? Потом засуетился и начал укладывать свои причиндалы со словами: «Надо торопиться, пока есть освещение, чтобы успеть забраться на самый верх перевала! Пошли!»
Ну что тут скажешь? Пришлось недвусмысленно объяснить человеку, что я ещё не снял здесь ровным счётом ни одного плана. И мне нужно как минимум минут двадцать.
- Тогда, может, я потихоньку пойду? – спросил Витя.
- Иди, я догоню, - ответил я, поскольку фотограф наш всё равно не стал бы ждать.
Широты объектива не хватало, чтобы захватить в один кадр и макушки гольцов, и озеро внизу. Приходилось «изгаляться». Панорамы мне уже порядком поднадоели, хотя других способов «объять необъятное» у меня не было. Тогда я решил сделать один цейтраферный план с видом на озеро и долину Орзагая, в котором бы менялось освещение, лучи скользили бы по долине и создавали впечатление времени и пространства.
Камера начала отсчитывать покадровую съёмку.
И тут, к моему ужасу, я заметил в краю кадра карабкающуюся по курумнику Надю. Я так и знал, что «мой верный оруженосец» не усидит на месте и полезет мне на помощь. Чувства безумной благодарности и одновременно тревоги возникли во мне в ответ на Надин поступок. Ко всему прочему, Надька оказалась в кадре, и я крикнул ей, чтобы она спряталась.

Второе каровое озеро и долина Орзагая вдалеке.

- Зачем ты сюда полезла? – спросил я подошедшую Надю.
- Надоело сидеть без дела! Я же здесь для того, чтобы тебе помогать! – ответила Надя честно.
Правду сказать, в этот момент я готов был расцеловать мою верную помощницу, но почему-то в то же время появилось и желание её поколотить за самовольное восхождение, поскольку такого измученного и бледного лица я не видел у девушки за всю нашу экспедицию!
Сверху послышались какие-то крики. Это был Виктор, который вначале жестами показал, что «мне туда подниматься не надо», а затем что-то типа «давай быстрее, я тебя жду».
Мы с Надей с ужасом посмотрели наверх. Подъём на перевал был не просто крутым, но даже страшным. Склон был усыпан крупным курумником. И при таком уклоне он представлялся мне крайне тяжёлым и опасным для восхождения без альпинистского снаряжения с тяжёлым рюкзаком.
- Скажи, тебе совершенно точно нужна Фомкина долина для твоего фильма? – спросила Надя.
Мне трудно было ответить на этот вопрос. Я сам толком не знал, так уж необходима была именно эта верхняя точка. Тем более, я очень сомневался, что смогу, не сломав шею, подняться с камерой и штативом по склону. Но соблазн всё же взял верх над трезвым рассудком. И потом я видел, в каком нервно-восторженном состоянии находится Виктор, и переживал, что он там может «натворить дел». Движения у него были дёрганые, резкие. Он очень торопился, и смотреть на него было жутковато.
И я, благословлённый Надей, начал подниматься.
Подъёмчик оказался и впрямь непростым. Одно дело, когда из-под тебя выскакивает пара мелких камушков. Но вот когда уходит вниз огромный бульник, на котором ты стоишь обеими ногами – ощущение малоприятное, да и попросту жуткое!
Неожиданно надо мной вновь появилась Витина фигура. Он замахал руками и я услышал, что он собирается спуститься ко мне, чтобы помочь затащить штатив.
Я ответил, что делать ему этого не нужно. Но Виктор, конечно, не послушал и продолжал спускаться. В конце концов он сбил ногами крупный камень, который снёс собой несколько камней ниже и создал настоящий камнепад! Зрелище кошмарное, особенно когда оно происходит точно над тобой!
Сколько раз все мы зарекались «не ходить по склонам в створе друг у друга». Этого делать нельзя по элементарной технике безопасности! Но, как это обычно водится, знание – знанием, а на практике всё получается с точностью наоборот!
Всё, что я мог в моей ситуации сделать – так это успеть сдвинуться метра на два в сторону. Камни катились точно на меня. И в какой-то момент в голове мелькнула мысль, что «вот мы и приплыли...».
Но, не долетя до меня метров десять, камнепад изменил направление и в итоге пронёсся в пяти метрах левее.
Холодный пот выступил у меня на спине.
- Стой на месте! – крикнул я охрипшим вдруг голосом и начал сам потихоньку подниматься наверх. Виктор остановился.
В этот момент снизу донёсся истошный крик моей дорогой помощницы. Обладая не очень хорошим зрением, Наде показалось, что камнепад снёс меня в пропасть...

Вид с Агульских Белков на Фомкину гору (в центре) и озеро, из которого берёт начало
Первая Фомкина речка.

Каким-то чудесным везением мы с Витей добрались до верха целыми и невредимыми. Хребет Агульские Белки, на котором мы находились, здесь представлял собой довольно широкое плато (около километра). Конечно, перевалом в Фомкины речки назвать это место можно лишь с большими поправками. Если нет других вариантов, можно переваливать и тут, но лучше всё же использовать для этого другие, более пологие и удобные перевалы.
Перед нами простиралась грандиозная картина «Саянских верхов». На юго-западе сквозь облака ненадолго приоткрылся пик Грандиозный, на западе, правда очень далеко, рисовался пик Эдельштейна и ледник Стальнова под ним. Прямо впереди была Фомкина гора с озером, дающим начало Первой Фомкиной речке, чуть левее – истоки Второй Фомкиной и озеро, которое фотографировал Виктор в своём первом Саянском походе с Михаилом Кутузовым в 2003 году.
Об этом я рассказал Виктору. Он тоже узнал своё «родное озеро», объявив, что «вот Саянский круг и замкнулся».
Испытывая естественное желание поближе рассмотреть «знакомые места», Виктор, взяв фотокамеру, пустился бегом на противоположный край плато. Пред этим он дважды терял свой рюкзак, ронял штатив с фотоаппаратом, в общем вёл себя очень нервно и опасно. Я сказал ему, что через пол-часа необходимо возвращаться обратно, чтобы не пришлось идти в полной темноте. Витя пообещал.
Я предпринял попытку снять несколько «верхних панорам», но сильнейший ветер и неоднократно начинавшийся мелкий дождь ужасно мешали. Конечно, картина была суровой и завораживающей, но освещение так быстро менялось, что я не успевал довести до конца ни одну панораму! А с длинной оптикой вообще ничего не выходило – масло в штативной головке опять замёрзло, и движение получалось с рывками.
В итоге я окончательно замочил камеру и съёмками остался страшно недоволен.
Для того, чтобы снимать настолько общие планы, нужна нормальная погода и уйма времени, так как без серьёзных перемещений в поисках ракурсов тут ничего не сделаешь. Это - «чистая география Саянских хребтов».
Виктора, как я понимал, раздирал бешеный восторг, я же раздражался всё больше и больше, так как снимать было, собственно, нечего.
Я упаковал аппаратуру и стал наблюдать за Витей, который на другом конце плато выделывал изощрённые акробатические номера с фотоаппаратом, то приседая, то подпрыгивая, а то вдруг куда-то пропадая из поля зрения. Прошло уже полтора часа, а Виктор, похоже, не собирался заканчивать своё занятие. Я начинал нервничать. Мало того, что мы абсолютно точно попадаем на ночной переход, так ещё и Надя настолько плохо себя чувствует сегодня, что как бы нам не пришлось тащить её на себе!
Только в 19-45 Виктор подошёл ко мне и мы начали движение вниз.
Подойдя к обрыву, я вдруг заметил, как Надя спускается с близлежащего склона! Конечно, девушка наша опять не выдержала и полезла вслед за нами, да только немного ошиблась в направлении!
Спуск обычно бывает легче физически, но труднее в смысле безопасности - об этом знают все, кто когда-либо лазил по горам. Когда ты идёшь вверх, то выбираешь место, куда поставить ногу, за какой камень схватиться рукой, и всегда просматриваешь свой путь на десяток метров вперёд, чтобы не попасть в «ловушку». Был у меня в первой Саянской экспедиции один неприятный момент, когда мы вместе с Андреем Федченковым, сыном моего лучшего и самого верного друга Виктора, карабкались к леднику Стальнова.
Андрей, который моложе меня в два раза, соответственно проворнее и бесстрашнее раз в десять, перед нашим совместным восхождением со съёмками сделал разведывательный выход к леднику, чтобы выяснить, как удобнее к нему подобраться. И вот он вёл меня «кратчайшим путём», который ни с того ни с сего упёрся в абсолютно вертикальную стенку. И тут он, не долго думая, полез по ней без всякого альпинистского снаряжения, а на мой удивлённый вопрос: «Ты уверен, что нам туда?» - ответил, что немного сбился с пути, но так даже ближе, стоит преодолеть маленький подъёмчик – и мы окажемся прямо под ледником.
Я с замиранием сердца смотрел, как Андрей карабкается по скале, и мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Единственная беда была в том, что у Андрея был лишь штатив, а за моими плечами находился всё тот же увесистый рюкзак с камерой и оптикой. И вот я очутился на маленьком уступчике, который в итоге оказался для меня непреодолимым. То есть я видел, куда необходимо поставить ногу, но место это находилось на расстоянии метров двух от меня вверх по диагонали. И я прекрасно понимал, что никак не смогу туда прыгнуть с рюкзаком. Этот самый рюкзак неминуемо утянет меня вниз! Самым ужасным было то, что и обратно спуститься я уже не мог – для этого пришлось бы прыгать на узенькую площадку размером с мою ступню. Так я и «завис». И выбрался из этого проклятого места только тогда, когда Андрей на верёвке поднял мой рюкзак – без него я преодолел подъём без особых сложностей...
Спускаясь же вниз, всегда набираешь большую скорость, особенно если поджимает время и усталость берёт верх над осторожностью. Поэтому на спусках и случается большинство несчастных случаев! Я об этом всегда помнил, и решил выбрать другой путь, более пологий, хоть и менее простой, чем тот, по которому мы поднимались.
Наконец, все мы были вместе. И даже целы!
Надя очень сердилась на Витьку и вслух сказала, что он чуть было меня не угробил. Виктор, конечно, стал возражать. Но Надя больше не хотела рассуждать на эту тему, и мы пошли в обратный путь.

Путь этот был просто ужасным! Мы спустились в самый низ долины и оказались в зарослях непролазных кустов! Благо, тут было множество медвежьих троп, и мы двигались по ним, благодаря косолапых за их неугомонный труд «дорожников». Одна беда – тропы эти постоянно переплетались, делали замысловатые петли и зачастую уводили нас обратно.
Как потом мне рассказала Надя, она шла, совершенно не видя ничего перед собой, шла машинально, без всяких мыслей, с одной лишь мечтой – куда-нибудь сегодня дойти!
На пол-дороги «к дому» наступила ночь. И как только не стало видно небо над гольцами, хлынул страшной силы проливной дождь. Это было уже за гранью нашего терпения.
Виктор шёл впереди, постоянно меняя направление и возвращаясь обратно. Я шёл за ним, послушно повторяя все зигзаги, так как сил на то, чтобы «взять бразды правления в свои руки», у меня к тому моменту уже не было. Замыкала наше изощрённое шествие ничего не видящая и не понимающая Надя.
Примерно в километре до базы мы упёрлись в крутой склон. И хотя понятно было, что до «нашего склона» ещё идти и идти, почему-то мы решили, что нам можно сократить путь, начав подниматься именно тут. С трудом помню все детали этого нашего возвращения. Вспоминаются какие-то урывки. Например, что я никак не могу залезть на какой-то огромный поваленный кедр. Захожу с одной стороны, с другой, но сапоги скользят, и тут вдруг я теряю под ногами опору и лечу куда-то вниз метров на пять, останавливаясь у огромного камня. Мои товарищи тоже пытаются что-то предпринять, но безуспешно!
Наконец, мы приходим к выводу, что надо опять спускаться в долину, чтобы идти вдоль реки к следующему хребтику, который уже точно окажется нашим. Глядя на GPS, я ничего не понимаю. Похоже, что мы ещё даже не перебрели Орзагай, а должны были это сделать непременно!
И вот мы опять хлюпаем по топкой долине, вода везде – сверху, сбоку, снизу! И ужасно не хочется верить, что идти нам ещё долго. Хочется просто упасть и заснуть. Наверное, я бы так и сделал, если бы не постоянное чувство тревоги за моих спутников. И вот появляются какие-то новые силы, и мы идём в кромешной тьме, на ощупь, скользя и падая каждые десять шагов.

Всё! Вот и наш склон! Навигатор показывает, что до палатки всего триста метров! Но все мы прекрасно помним, что тут параллельно идут три или четыре похожих гребешка, разделённые глубокими оврагами с ручьями. Наш – второй или третий. А в какой упёрлись мы – понять совершенно невозможно.
Поскольку ливень превратился в сплошную стену воды, не видно даже собственных рук! И я додумываюсь включить GPS, чтобы его экраном освещать путь перед собой. Виктора и Надю я прошу держаться за меня, так как идти нужно точно посередине гребешка, который размером иногда меньше метра!
Так мы и ползём, как слепые котята, держась друг за друга и всё равно постоянно скользя и падая. Надя из-за своего упрямства всё-таки не пожелала в какой-то момент подавать руку впереди идущему Виктору, и неожиданно мы услышали, как она «поскользила» вниз. Поскольку «псевдофонарь» был только у меня, нам пришлось последовать её примеру.
Слава Богу, Надя была цела. А мы каким-то шестым чувством узнали, что шли всё-таки не «нашим» гребешком. Но случай помог нам, и теперь мы уже точно поднимались к базе!
Около двух часов ночи мы были в палатке, сняв с себя всю одежду и напялив что-то полусухое, и дрожали от холода до утра. О разведении костра не могло быть и речи!
Надя очень хочет есть. Но ни я, ни Виктор не способны на героический подвиг в виде разведения костра под проливным дождём. Все мы боимся пошевелиться, не то что вылезти наружу!..

22 августа.

День «отлёжки». Дождь продолжает идти, настроение безрадостное. Но мы, наконец, поели и просушили у костра некоторые свои вещи. Камера не работает и «пишет», что у неё «конденсат на матрице».
Завтра при любой погоде и любом раскладе мы должны будем дойти до Ледниковой избы.

23 августа.

Встали в 6 утра и сразу начали собираться.
Туман, морось. Вчера мы подъели все оставшиеся продукты, чтобы не тащить их с собой. Это было хитрым ходом – сегодня мы обязаны ночевать в избе. Там – еда, тепло, уют!
Часов в восемь мы были практически готовы к движению, но опять хлынул ливень, и мы решили немного переждать.
Потом наметились какие-то перерывы в небесном излиянии. Тянуть дальше было нельзя, и мы тронулись в путь.
Первые метры подъёма давались мне с небывалым трудом. Так «тяжело» я ещё не ходил в этом сезоне. Казалось, что сейчас сердце либо вырвется наружу, либо совсем остановится. Я находился в каком-то полуобморочном состоянии и не мог пройти и пятидесяти метров, чтобы хоть на десять секунд не остановиться.
Сегодня я иду последним. Впервые за всю экспедицию! Надя и Виктор не намного лучше меня, но всё же как-то двигаются, что вселяет в меня веру в то, что до избы мы всё-таки доберёмся!
Идём в резиновых «непромоканцах». Но непонятно, есть ли в них смысл. Сырость и снаружи, и внутри.
Перевал с этой стороны очень простой и пологий, если сравнивать его с Тоенским или Фомкиным. Но заползали мы на него добрых полтора часа. Думаю, что с нормальными силами на это ушло бы не больше получаса!
Ни о каких съёмках в пути не могло быть и речи! Ливень и ветер были настолько безжалостными, что иногда создавало большую проблему желание просто удержаться на ногах.
Идущий впереди Виктор на самом перевале увидел кабаргу. Она пробежала прямо перед ним, будто не поняв даже, что за существа движутся по перевалу. Ну вот, и кабарга перестала нас бояться. На кого же мы похожи?!
После некоторого совещания решили спускаться с перевала в сторону Ледникового ручья слева от огромного снежника. По самому снежнику идти было нельзя, мы непременно бы переломали себе ноги! Да и правее картина была не лучше – перевал обрывался отвесной стеной!
Спуск был весёленьким! Угол уклона – градусов 50, не меньше, плюс скользкая трава.
Вторую половину спуска Надя вдруг села на пятую точку и поехала... Я со страхом смотрел на этот цирковой номер, но остановить её всё равно уже не было никакой возможности. Ко всеобщему удивлению и несомненной радости, у Нади этот спуск получился!
Ура! Мы были у Ледникового ручья! Теперь можно сказать, что всё самое ужасное позади!

После перевала у меня открылось «второе дыхание». А Надя совсем сникла и ковыляла, еле волоча ноги. Что ни говорила бы она о своём состоянии, уверен, что основная причина – это всеобщее наше переутомление от физических и нервных нагрузок и скудного питания. Две недели на сублимированных кашах – непростое испытание для организма в условиях горной экспедиции!
Ливень прекратился, лишь когда до избы оставалось не более трёх километров. Мы сняли рюкзаки, упаковали в них резиновые костюмы и перекусили кедровыми орешками, заранее припасёнными Витей и Надей.

Дверь в избу была закрыта на гвоздь. Книга посещений поведала нам, что Серёга ушёл отсюда 14-го августа, то есть через день после нас. И с ногами у него, судя по записи, всё более-менее нормально. В этот же день пришёл в избу и Богатырь с Ольгой. Над столом он мне оставил длинное послание из восьми пунктов, которое, честно говоря, вывело меня из себя. Я решил сохранить его для истории. В нём были перечислены «уроны, нанесённые его избе нашей группой»...

Мы вернулись в Ледниковую избу.

Вот это письмо:
«Саша, привет!
Вы нам создали, пользуясь избушкой – нашим домом, неприятности, который надлежит ликвидировать:
1.    Отмыть до блеска бидон и чайник, которые костра не знали!!!
2.    Летом в костёр дрова только для растопки
3.    Не подвешенные продукты и постель не оставлять! В том числе на полках.
4.    Всякие порубаные остатки сразу прибирать в костёр. И сжечь, что оставили ранее.
5.    Воду в ёмкостях не оставлять!!! Все ёмкости перевернуть вверх дном.
6.    Обожжённые консервные банки закапывать!
7.    Красоту в виде веток с шишками на окнах и в других местах не оставлять.
8.    Личные чужие вещи не трогать!

Надеемся, что всё у вас нормально. Ждём на кордоне. Вниз пойдёте по пилёной тропе – убирайте новый опад.
16.08.07    Богатырь.»

Наверное, получи я это послание в другое время и при других обстоятельствах, всё воспринялось бы более спокойно, тем более что характер Захарыча был нам уже достаточно известен. Но сейчас, после всех наших непростых горных злоключений, такое вот «нравоучение» казалось не просто обидным, но даже кощунственным! Причём большая половина из написанного была абсолютной неправдой! Никаких дров из поленниц мы не брали, продукты и постели не оставляли, воду не наливали, а консервных банок у нас тут отродясь не было. И уж тем более не трогали никаких личных вещей! Единственное справедливое замечание касалось бидона и чайника, да и то не совсем. Бидон «знал огонь», это было видно. Но Сергей, понятное дело, оставшись тут без посуды (оба котелка мы забрали с собой), пользовался им. И, конечно, ничего не отдраил, это в его стиле! Серёга привык жить в окружении бесчисленного множества разнообразных тёток, которые его кормят, поят, за ним моют, а он, как великий конструктор и изобретатель (что ни говори, а это у него получается) привык ходить и «учить их жизни». Ну что тут сделаешь? Характер!
Обидным было для нас даже не перечисление «нанесённых неприятностей», а сам тон, в котором это было написано. Думаю, что тон этот «придала» письму Ольга! Это, скорее, в её стиле!
Очень неприятно, прийдя в гости к товарищу, вдруг слышать в свой адрес что-то вроде: «Вытирайте ноги!», «Сюда не заходите!», «На этот стул не садитесь, он дорогой!», «Руки помыли – вымойте за собой раковину с хлоркой!» и так далее. Обычно в «такие гости» второй раз не ходят.
Здесь мы находились приблизительно в «подобных гостях». Захарыч был человеком, который не делал ничего, что бы ЕМУ было не нужно или не выгодно. Так его научила жизнь. Возможно, что это черта настоящего хозяина, и только таким и должен быть истинный хранитель заказника! Но лично у меня такие люди всегда вызывали раздражение!..
Конечно, завтра мы обязательно всё почистим и отдраим! А что касается Лепёхина – думаю, что Богатырь ему уже «вставил по полной программе», так что беспокоиться на этот счёт не следует...

Как бы там не было, но мы были в избе. Злые, уставшие, но – в избе!
Виктор продолжал по инерции изображать «великого кострового», как будто не понимая ещё, что тут нам не угрожает отсутствие дров или спичек. Этим он довёл бедную Надю до полного исступления! Я молча слушал их перебранки и не участвовал в них, лишь иногда покрикивая на обоих.
Но мы начали отогреваться, добреть. Тут оказалось на порядок теплее, чем наверху. Градусник у избы показывал +10 по Цельсию. По этому поводу мы сделали вывод, что средняя температура ТАМ не превышала трёх-четырёх градусов!
Мы мылись, стирались, сушились, ели. Вечерний дождик к ночи перестал и мы устроились на ночь в избе: Виктор и Надя на «кроватях», а я посередине на полу.
Сон опять меня покинул. Так бывало всегда, когда заканчивался тяжёлый этап экспедиции. Мысли не давали покоя, а также постоянно тревожили наглые мыши, которые совершенно беспардонно лазили по вещам, шуршали целлофанами, а иногда ползали даже по моему лицу, чем вызывали вполне оправданный гнев с моей стороны. Тогда я хватал очередную нахалку и вышвыривал её в дверь под умоляющий возглас Надюшки: «Только не убивай её!»
Убивать я никого не собирался. И спустя минуты две всё повторялась: Надя визжала «от восторга», так как мыши ползали и по ней, в углу шла какая-то борьба за право обладания остатками наших продуктов, я зажигал фонарь и вновь выбрасывал за порог пару самых наглых нарушительниц нашего спокойствия.
Единственным «добрым делом», которое удалось совершить благодаря такой вот бессонницы – я закончил записи в своём дневнике, так как в последние дни здорово «отстал».

24 августа.

День чистки Богатырской посуды и необузданного обжорства. Надя набрала рыжиков (на этот раз настоящих!), жимолости. Мы уплетали многопакетные супы и каши, баловались даже оставленной здесь как раз для этого случая тушёнкой. В общем, наслаждались жизнью и тёплым солнышком. Тут – всё по-другому. И наши горные похождения кажутся каким-то далёким-далёким прошлым, будто даже и не с нами происходившим.
Сделал несколько звонков по спутниковому телефону. Обозначил, что все мы пока живы, чем привёл друзей и родственников в несколько недоуменное состояние.
Богатырю позвоню завтра по пути к озеру, как и обещал – 25 августа в 10 часов утра.
Самый трудный этап экспедиции подошёл к логическому завершению. Скоро мы перевалим двухмесячный рубеж. А это – весьма непростой срок в жизни маленького коллектива! Есть в нашем обиходе даже такое выражение: «синдром двух месяцев», обозначающий, что люди, безвыходно общающиеся в течение такого долгого времени, непременно становятся раздражительными и обидчивыми. В этот раз я заметил элементы «синдрома» гораздо раньше. И теперь, глядя на своих дорогих спутников, я прекрасно понимал, что самый спокойный и не очень сложный этап экспедиции будет самым тяжёлым с точки зрения наших взаимоотношений. Такой поход – это так же непросто с точки зрения «уживаемости», как и полёт в космос! Никуда друг от друга не убежишь, уже изучены все тонкости характера твоего товарища. Все его «тараканы» тебе, как кажется, давно понятны и предсказуемы. И плюс к этому – физическая и моральная замотанность - вот вам и ссоры, раздражительность, обиды.
Очень хотелось бы прожить оставшиеся две недели без особых приключений, в настроении бодром и радостном, ведь по сути эту экспедицию мы УЖЕ сделали!

25 августа.

Каким же простым и знакомым показался нам обратный путь до Агульского озера! Конечно, кроме «горной тренировки», причиной тому была и хорошая утоптанность тропы. Надо отдать должное Богатырю – он расчистил и пропилил её. К тому же мы, Серёга и Богатырь с Ольгой сделали своё дело: тропа стала явно читаемой и мы ни разу не спутали её со «звериными ответвлениями».
В общей сложности со всеми съёмками путь занял меньше шести часов. Вначале Надя шла медленно, по привычке еле волоча ноги, но к концу так разошлась, что мы с Витей так и не сумели её догнать, хотя и «включили четвёртую передачу»!
По пути я прозвонился Богатырю. Трубку взяла Ольга, сообщив нам, что Сергей уже отчалил от кордона и поплыл к южной избе нас встречать. Только вот на чём он поплыл, я так и не смог понять – передвигаться на огромном катамаране одному по озеру представлялось мне практически невозможным делом!
Произошла у нас и встреча с очередным косолапым.
Последние километра четыре Надя уже набрала «обороты» и шла впереди. И только мы отпустили девушку нашу вперёд, как вскоре заметили её на тропе (это был последний раз, когда мы смогли Надю догнать) метров через двести, стоящую в растерянности и со счастьем и даже восторгом на вытянутом лице. На вопрос, что случилось, мой «верный оруженосец» ответил, не в силах скрыть счастливую улыбку:
- Я его видела!
- Кого? – переспросил я с удивлением.
- Медведя! Он стоял прямо передо мной и смотрел... Такой лохматый, большой!
Мы с Виктором были страшно перепуганы. И в нашем воображении тут же нарисовалась сцена, в которой Надя идёт навстречу обезумевшему медведю, пытаясь погладить его «за ушком»...
Я сделал несколько выстрелов из ракетницы. Только неприятностей с косолапым нам не хватало в конце пути!
К счастью, больше мишек Надя не встретила, а когда мы с Витей пришли к избе на южной оконечности озера, то застали такую картину: девушка сидела за столом и ела пачку халвы, а счастливый Серёга подливал ей горячего чая.
Вновь все были вместе! Мы радостно обнялись и начали рассказывать друг другу о наших приключениях.
Оказалось, Серёга смастерил «распашные вёсла» и уже не раз пересекал в одиночку Агульское озеро! Богатырь, как и предполагалось, «припахал» его по полной программе «на благо заказника», заставив копать какой-то котлован для бензохранилища, мотивируя это тем, что он «нанёс непоправимый урон заказнику в Ледниковой избе»!
Серёга вырыл эту злосчастную яму и «переехал» подальше от кордона на противоположный берег. И потом устроил себе выходные, в течение которых от души половил рыбку, и у него даже сорвался один настоящий таймень!
Всё было хорошо. Я знал, что с Захарычем у нас «снова будут мир да любовь»! Я-то ему был полезным человеком, так как от меня зависела судьба фильма.
Так оно на самом деле и вышло. Наши отношения продолжали оставаться дружественными и «трепетными», и Захарыч ни единым словом не упомянул мне о «варварствах в Ледниковой избе»!

26 августа.

Несмотря на ворчание Виктора, сказавшего, что «он теряет драгоценное время», мы общим собранием постановили сделать себе выходной и посвятить его рыбалке, еде и сну.
Прибыв к кордону, мы рассчитывали на следующий же день отправиться в сплав по Агулу, дабы не мозолить глаза Богатырю и его семейству. Очень не хотелось чувствовать себя опять «в гостях».
Так мы и сделали.
Надя наловила сегодня самых крупных хариусов, впервые в жизни, и счастье не сходило с её лица целый день. Серёга замесил тесто и мы нажарили вкуснейших булок! Целый месяц мы не ели хлеба, и потому набросились на булки с особым восторгом.

Мы с Серёгой жарим булки.

ЛИСТАЕМ ДАЛЬШЕ...

Всё только начинается.

Фотогалерея похода.

Видео нарезки.

Скачать описание в формате PDF.


		::Другие материалы по теме::

ПЕШЕХОДНЫЕ МАРШРУТЫ

ВОДНЫЕ МАРШРУТЫ

ЗИМНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ

СПЕЛЕОМАРШРУТЫ

СМЕШАННЫЕ МАРШРУТЫ